врезаются пули, однако умудрился свернуть ему шею, что было бессмысленно, ликвидаторы стреляли на поражение и тому тоже досталось. Выдернул из-за его пояса пистолет и, закрываясь телом ликвидатора, открыл огонь. Пистолет дёргался непрерывно до окончания бое припасов, почти очередь выдал, но все четверо оставшихся ликвидаторов лежали на корме в разных позах.
Упав на палубу, я тряхнул головой и хрипло засмеялся, а обернувшись, завыл: обе дочурки лежали в лужах крови…
Дородная женщина в явно дорогом пальто с лисьим воротником вышла из троллейбуса и, обходя сугробы, направилась между домами в проулок. Сунув руки в карманы куртки, я опустил голову и стал наблюдать за улицей через грязное подъездное стекло.
– Хм, вычислили всё-таки, – хмыкнул я. – Вычислили-таки повальную смертность среди семей сотрудников.
Это действительно было так, один из той пятёрки ликвидаторов оказался подранком, допрашивать я умел, и пока к нам на катерах летела по волнам вызванная с берега полиция и медпомощь, я успел его допросить. По крайней мере, данные его и командира узнал, остальных вычислил через архив и сотрудника этого архива. Последнего пришлось ликвидировать. Теперь тормозов у меня вообще не было. Они, конечно, сверхсекретная группа, но я смог найти их семьи. Обещания надо выполнять, и я это делал со всей широтой русско-еврейской души. Осталась семья командира, остальные уже покоились кто в земле, кто и без могилы в прорубях на дне рек и других водоёмов. За шестнадцать дней сто тридцать четыре трупа по всему Союзу. А как иначе, я же сказал, что вырежу всех, для меня и троюродные братья и сёстры очень близкая родня. Кто-то спросит: что, и детей не пожалел? Хотелось бы сказать что да, и этих выродков на тот свет отправлял, но… рука не поднялась. Так что детишки от грудничков до двенадцати лет все отправились в детдома, так как больше близких родственников у них не оставалось. Остальных отправлял следом за родственниками, умершими в одном из портов Мексики.
Сегодня я посетил родителей командира той группы, его звали Олег Зимин, и устроил небольшой пожар, никто не выжил. Остались жена, вот она направляется к детскому саду, ничего не подозревая, за малолетним сыном. Ну, сына-то я не трону, а вот мамашу да. Она у меня последней осталась. А тут явное наблюдение за ней, как на машинах – засёк три, – так и топтуны были. Весело насвистывая, я стал подниматься на чердак. Винтовка уже лежала на месте, поэтому, откинув брезент, потрогал самодельный глушитель, подошел к открытому слуховому окну и, используя карниз как упор, стал целиться в двери детского сада. Из них то выходили родители с детьми, то входили пока без них. Вечер, люди с работы шли за детьми в детсад. Наконец показалась и толстуха в дорогом пальто, что вела карапуза, замотанного шарфом до самых глаз. Она взяла санки, посадила его, убедилась, что тот сидит крепко, и, в отличие от отца девочки, что пробежал мимо с санками, буксируя восторженную дочурку, медленно пошла к выходу с территории детского сада. А сын её ещё до-о-олго провожал отца с дочкой завистливым взглядом.
Когда она проходила ворота и обернулась, чтобы протащить санки, я убедился, что в траекторию полёта пули больше никто не попадает, и произвёл выстрел. Пуля вошла женщине точно в спину, дальность в пятьсот сорок метров мне нисколько не мешала выпустить оставшиеся девять пуль в лежавшую на снегу женщину.
– Око за око, кровь за кровь, – пробормотал я и, оставив СВД на месте – работал в перчатках, – поспешил к выходу, надевая очки с толстыми, но простыми линзами.
У садика стояла паника, туда стягивались все силы, что занимались наблюдением за Зиминой, но я ушёл от наблюдателей спокойно, на ходу запрыгнув в трамвай. С виду я был зачуханный мужичок в треухе, так что внимания в принципе не привлекал. Главное, что я выполнил своё обещание, и мой долг перед дочками был выполнен. Кровь за кровь. Остался Игрок и его семья. К сожалению, за эти три недели пребывания в Союзе вычислить его я так и не смог. Тот ликвидатор, которого удалось допросить, не знал, кто это. Это было известно только командиру группы, он лично получал приказ на ликвидацию от Игрока, перед тем как вылететь в Австралию. Была одна возможность вычислить его, и Толик, мой братишка, как раз этим занимался. Он участвовал в той операции, которую я спланировал, но вот ликвидацию семей ликвидаторов я взял на себя. Это моё и только моё. Толик об этом знал, помогал собирать информацию о семьях, но как я говорил, лично в акциях мести не участвовал.
Убедившись, что слежки не было, я сменил облик на съемной квартире и, снова несколько раз проверившись, добрался до другой съёмной квартиры. На характерный стук Толик спросил, кто там, через дверь и, получив ответ, открыл её.
– Ну как? – спросил он, пропуская меня в прихожую.
– Всё, сделал. Знаешь, даже на душе как-то спокойнее стало. Надеюсь, дочки чувствуют мои эмоции и знают, что я своё обещание сдержал.
– Ну-ну… Ладно, у меня есть новость. Я наконец полностью вычислил маршрут Зимина перед их вылетом в Сидней. Думаю, ты прав, как только он получил задание, то сразу вылетел со своей группой за вами. Раньше такой приказ он получить не мог, отдыхал в санатории с женой. Именно оттуда его отозвали, жена ещё четыре дня до окончания путевки в санатории провела.
Мы прошли в зал, и Толик показал схему-график того дня, когда вечером спецгруппа вылетела на самолёте из Союза.
