Девчонка вздрогнула:
– Но как же…
– Никаких «но»! – резко перебил Арцыбашев. – Я – приказал, ты – исполнять метнулась. А ну, живо! На раз-два-три!
При счете «три» оба выскочили из оврага… прямо в кольцо ухмыляющихся врагов! Человек восемь, многовато на двоих-то. Впрочем, подсчитывать и рассуждать было некогда.
– Санька, беги!
Взмахнув саблею, Магнус ворвался в гущу врагов, ударил одного, другого. Клинки скрестились, звякнули… Но Санька… Санька прорвалась, побежала к темнозеленым зарослям можжевельника, лишь на миг замерла, оглянулась… И какая-то падла накинула на девчонку аркан. Ловко и метко.
– С-суки! – отбив вражеский выпад, выругался король.
– Живьем брать, – лениво приказал атаман – или кто он там был, этот кряжистый кривоногий мужик в колонтаре и сверкающей на солнце мисюрке.
Живьем, говоришь? Ну-ну… К нему-то, к атаману, Леонид и рванулся, оттолкнув бросившихся наперерез парней. Рванулся и тотчас застыл, едва не напоровшись на рогатины.
– Ну-ну, – тряхнув черной косматой бородой, ухмыльнулся кривоногий. – Бросай сабельку-то. Не то мы посейчас паренька твово на ремни порежем… Эгей, Ахмет, а ну-ка…
Арцыбашев скрипнул зубами и сплюнул. Выражаясь шахматным языком, ситуация сложилась патовая. Или даже скорей матовая. Да уж, матюгаться хотелось всласть! Во весь голос.
Набрав в грудь побольше воздуха, король уже собирался обложить всех, как вдруг…
Резко, один за другим, прозвучали два выстрела. Покачнувшись, атаман схватился за грудь, повались наземь, словно подкошенный сноп. Рядом, воя от боли, покатился в овраг еще один разбойник. Остальные лиходеи насторожились, опасливо озираясь вокруг.
Опасались не зря! Не давая врагу опомниться, из-за деревьев выскочили обозные – несколько крепких мужиков во главе… с Ефимом Востриковым. Вот уж от кого-кого, а от этого «гламурзика» Леонид ничего подобного не ожидал! Не ожидал, да… А вон оно как вышло!
– Окружить, – выбросив дымящиеся после выстрелов пистолеты в траву, деловито скомандовал торговец. – В рогатины взять, разом. Коли!
Вооруженные рогатинами приказчики, в большинстве своем весьма дюжие парни, разом бросились на лиходеев. И те не стали ждать! Одно дело, когда ты и твоя банда побеждаете, когда враг бежит, или когда совершенно ясно, что победа будет «за нами», и совсем другое, когда противник огрызается, сам переходит в атаку, начинает безжалостно убивать, и ряды «своих» редеют на глазах, тают, словно последний припозднившийся снег солнечной жаркой весною. А ежели еще и старший убит…
Не говоря ни слова, разбойник бросились врассыпную. Кто куда.
– Спасибо, – вытерев окровавленную саблю полой кафтана убитого лиходея, поблагодарил король. – Вовремя вы.
Востриков повел плечом и неожиданно улыбнулся:
– Мы б и быстрей явились, как договаривались, да вражины дорогу деревьями завалили. Ловко так, а главное – в самый последний момент, и потом сразу напали.
– Как там с обозом? – достав нож, Леонид быстро разрезал спутывавшие Саньку ремни.
– Цел обоз, – покивал торговец. – Некоторых, правда, убили. Но не так чтобы много.
Переночевав в Торжке, путники тронулись дальше и до Москвы добрались без приключений, в полном довольствии. Столица встретила их сверкающими маковками церквей и колокольным звоном – караван как раз поспел к обедне. А может быть, благовестили в честь какого-нибудь святого, Леонид толком не знал.
Стоял хороший светлый денек, в меру морозный и солнечный. Уже выпал первый снежок, припорошил стылую землю, тоненьким сверкающе-белым покрывалом лег на крыши боярских хором и курных посадских изб. Пахло парным молоком, навозом и – почему-то – сладостями. Толи заварными пирогами, то ли пряниками.
Вальяжно покачиваясь, возы переваливали через замерзшие ухабы. Весело хрустел под колесами первый ледок. Окружавший тракт лес постепенно сменился избами, потянулись заборы, показались маковки церквей, и вот уже не заметили, как проехали Дмитровские ворота.
– Ну, вот она, Москва, – выглянув из возка, купец Еремей Устиныч довольно пригладил бороду.