Никогда.
— Тогда кто? Кто-то ведь должен.
Нянюшка нахмурилась:
— Матушка никогда не говорила, будто она лучше других в чем-то разбирается. Она просто давала людям понять, как будет правильно, а уж решали они сами. Помяни мои слова, скоро все ведущие ведьмы соберутся, чтобы обо всем этом поговорить, но я-то знаю, кого бы выбрала сама Матушка, — да я и сама сделала бы так же. — Нянюшка выразительно взглянула на Тиффани. — Это ты, Тифф. Эсме оставила тебе домик. Более того, тебе придется заменить Матушку Ветровоск, пока этого не сделала какая-нибудь невежда!
— Но… Но я не могу! У ведьм не бывает главных. Вы же сами сказали, Нянюшка.
— Точно. — кивнула Нянюшка. — И тебе нужно стать той чертовой главной, которой у нас не бывает. И не надо на меня так смотреть, Тиффани Болит. Просто поразмысли над этим. Ты не пыталась заслужить этого, но заслужила, и если ты мне не веришь, то поверь Матушке Ветровоск. Она говорила, что ты единственная ведьма, которая может прийти ей на смену, говорила так с тех пор, как ты бежала вслед за той зайчихой.
— А мне она ничего такого не говорила, — произнесла Тиффани, внезапно почувствовав себя очень юной.
— О, конечно, она ничего не говорила, — ответила Нянюшка. — Это не в стиле Эсме. Она бы просто проворчала что-то или, в лучшем случае, сказала: «Хорошо, девочка». Ей просто нравилось испытывать людей на прочность.
— Но Нянюшка, вы ведь намного старше и опытней меня, и знаете вы гораздо больше!
— И кое-что хотела бы забыть, — хмыкнула Нянюшка.
— Но я слишком молодая! — завопила Тиффани. — Не будь я ведьмой, то только и думала бы, что о парнях!
— Ты не слишком молода! — взвилась Нянюшка. — В этом деле возраст не имеет значения. Матушка Ветровоск говорила, что за тобой будущее. У тебя полно будущего. — Она фыркнула. — Уж точно больше, чем у меня.
— Но так не полагается, — возразила Тиффани. — Это должна быть старшая ведьма. — Но тут ее Второй Помысел подал голос, готовый принять вызов. Почему? Почему бы не сделать по-другому? Почему все должно быть в точности так, как было раньше? И что-то внутри нее напружинилось, готовое взяться за дело.
— Ха! — воскликнула Нянюшка. — Ты, девочка моя, танцевала с зайчихой, чтобы спасти своих друзей. Помнишь, как ты так… разозлилась, что схватила кусок кремня, и он вытек у тебя между пальцев, словно вода? Все старшие ведьмы это видели, и они сняли шляпы перед тобой. Перед тобой! Шляпы! — Она сердито затопала по направлению к домику, бросив напоследок: — И запомни, Ты выбрала тебя! Эта кошка отправилась прямиком к тебе, когда Эсме оставила нас.
Тиффани увидела белую кошку, которая невозмутимо умывалась, сидя на березовом пне, и удивилась. О да, она удивилась.
Когда они вернулись к домику, какой-то очень большой и взъерошенный волшебник как раз пытался посадить метлу у козьего сарайчика.
— Хорошо, что ты прилетел, Наверн, — через весь сад окликнула его Нянюшка.
Волшебник расправил мантию, тщательно обогнул травы и снял шляпу, — Тиффани с восторгом заметила, что он закрепил ее на голове шнурком. — Тифф, это Наверн Чудакулли, Аркканцлер Незримого Университета.
Тиффани только раз или два встречала волшебников, и были они из числа тех, кто в своем деле больше полагался на длинные одеяния, остроконечные шляпы и посохи, нежели на умение сотворить что-либо волшебное. На первый взгляд, Чудакулли выглядел так же: борода, большой посох с набалдашником, остроконечная шляпа… постойте, шляпа с арбалетом на тулье?! Ведьминская сторона ее отступила на шаг, чтобы рассмотреть получше. Однако Чудакулли не обращал на нее внимания. Он плакал.
— Это правда, Нянюшка? Ее действительно больше нет?
Нянюшка подала ему носовой платок и, пока он громко сморкался, прошептала Тиффани:
— Они с Эсме были хорошими друзьями в молодости, ну, ты понимаешь, — она подмигнула.
Аркканцлер наконец взял себя в руки. Нянюшка протянула ему кувшин:
— Мое знаменитое средство, Ваша Милость. Пить лучше залпом. Помогает при меланхолии. Правда, насчет себя я не уверена, потому что слишком много его употребляю. Чистая медицина.
Сделав пару больших глотков, Аркканцлер вернул кувшин Нянюшке.
— Вот и не стало Эсмеральды Ветровоск, — проговорил он голосом, сдавленным от горя. — Ах, если бы можно было все вернуть назад! — Он снял шляпу, отвинтил острую верхушку и извлек маленькую бутылочку коньяка и чашечку. — За вас, госпожа Ягг, — прогремел он. — А теперь можно мне взглянуть на нее?
