пронзило насквозь одного из лесовиков! Ближний славянин дал своему богу другое копье, тот опять откинулся в замахе…
– Проклятье! – Колдун рванул завязки одежды и прыгнул вперед, перекидываясь в кувырке. Иначе он просто не успевал. Мелькнул через поле, целясь светящемуся врагу в горло, прыгнул… Но воин оказался слишком шустрым, пригнулся – и Андрей влетел в толпу славян, раскидав мужчин, словно кегли. Развернулся, снова прыгнул на местного бога. Тот выхватил топорик, тут же рубанул. Волку удалось уклониться лишь в самый последний миг. Железное лезвие с шелестом скользнуло по плотной толстой шерсти на плече, глубоко вошло в землю.
Колдун опять кинулся вперед, к горлу. Враг откачнулся, отступил, оставив топорик, выхватил нож.
Остальные славяне пытались помочь своему богу, тыкали в Андрея копьями, кидали топоры, но все их движения были слишком медленными, вязкими, волк уходил от опасности без усилий. В ходе схватки он перемещался слишком быстро для простых смертных. Их оружие неизменно опаздывало, било в пустоту. Но вот славянский предводитель…
Клыки колдуна прыжок за прыжком клацали в воздухе. Его враг пятился, широко раскачиваясь, и раз за разом пытался уколоть врага в морду. После нескольких таких выпадов Андрей привык к его манере боя и упустил тот миг, когда нож вместо короткого укола пошел широким взмахом и понизу, пропоров колдуну шкуру и плоть под ней. Холодное железо остановили только ребра, да и на тех наверняка осталась глубокая царапина. Волк взвыл от боли, падая набок, попытался встать, но сильный пинок опрокинул зверя на спину. Бог стремительно опустился на колено, левой рукой удерживая колдуна за лапу, вскинул нож, опустил, целясь в сердце. Андрей резко, до хруста в шейных позвонках, вывернул голову, открыл пасть, и запястье врага само напоролось на нижние клыки.
Пасть резко сомкнулась, и местный бог взвыл от боли, роняя оружие. Колдун ослабил хватку, перевернулся на лапы, вскочил, увернулся от медленно приближающихся копий и, оставляя в воздухе след кровавых брызг, прыгнул вперед. Однако светящийся воин ухитрился отмахнуться левой рукой, отведя совсем близкие клыки от своего горла. Правда, сильный толчок опрокинул его на спину. Андрей кувыркнулся, пролетая дальше, опять вскочил, зарычал, увидев перед собой ровный ряд щитов и опущенных копий. Славяне сомкнули строй и быстро пятились, унося своего покалеченного предводителя. У колдуна же от каждого вздоха болели надрезанные ребра, из раны струилась кровь, унося силы. Поэтому маленький отряд он отпустил, проводив рыком и тяжелым взглядом. Сам же потрусил на дальний край луговины, перекинулся в человека.
– Любый! Любый, ты цел? Живой? Тебе помочь? – кинулись к колдуну Сохот, Клювач, Добронрав, другие лесовики.
– Ерунда, царапина, – отмахнулся колдун, потянулся за одеждой.
Ребра Андрея продолжали болеть даже в этом облике, однако рана исчезла. Похоже, изменение тела восстанавливало плоть, спасая даже от самых тяжелых повреждений. Если так, то опасно ранить оборотня невозможно – исцелится за минуты. Только убить…
– Надеюсь, славянские боги не столь живучи, – пробормотал чародей, глядя, как в крепости заставляют щитами ворота. – И хотя бы пару дней после увечья здешний хозяин сражаться не сможет.
Славяне готовились к осаде, расставляя на стене воинов, затаскивая наверх крупные камни и деревянные чурбаки, поднося защитникам копья и стрелы.
Лесовики, угнав сохатых, разбили лагерь прямо на лугу, на виду противника. Ели, пили. Некоторые храбрецы выходили вперед, пускали в город стрелы. Караульные изредка отвечали. Но особого толку от этого не получалось. На столь большом удалении никто ни в кого ни разу не попал. Просто немного попугали.
День катился к закату. Лесовики, закончив с жарким из лосятины, стали укладываться возле очагов, не оставив вовсе никакой стражи.
Славяне оказались более внимательны, поставив на стенах пятерых караульных: двоих у ворот, одного на башне и еще по воину на приречных стенах.
Над городом неспешно сгущались тучи, и это означало, что ночь надвигается темная, безлунная и беззвездная. Людям оставалось надеяться только на факелы.
Выросшее в Куломе поколение горожан никогда не знало войны. Страх, неожиданность, тревога долго мешали успокоиться укрывшимся в домах-стенах жителям. Лишь далеко за полночь они наконец-то успокоились. Утихли голоса, прекратились шевеления. Сонный покой прерывался только храпом некоторых бородачей да жалобным детским посапыванием.
– Пора, – решил Андрей, глядя на крепость с башни глазами серенькой полевки. – Не ждут…
По лагерю лесовиков побежали посыльные, поднимая воинов легкими прикосновениями. Часть из них, осторожно ступая, двинулась к городу, а полтора десятка, наоборот, окружили колдуна.
– Во имя прародителей наших славных, подаривших нам жизнь. – Шаман Велихост опустил на землю свой корявый посох. – Во
