– Елиссан случился, – тихо поведала я.
– Хм… рассказывай!
Мы, извинившись перед полуэльфийкой, поднялись в мою спальню. Там я сразу предупредила:
– Пообещай мне, что не станешь сжигать государя Норуссии вместе со всей его страной, когда я тебе все расскажу!
– А поцелуешь? – улыбнулся в ответ мой мужчина.
– Поцелую, – согласилась я и спешно прибавила, заметив, что он уже наклоняется к моим губам, – только после разговора, иначе мы ни о чем с тобой так и не поговорим.
– Ну отчего же…
– Шайн! Я серьезно!
– Рассказывай уже, пока я не помер от любопытства, – махнул рукой супруг и сел в кресло.
После моего короткого, но очень эмоционального повествования лицо Арриена посмурнело, а пальцы начали нервно постукивать по подлокотникам кресла.
– Что мне делать? – спросила я под конец.
– Елиссан хочет получить сведения о Шерр-Лане и Ранделшайне? – задумчиво переспросил дракон. – Что ж, он их получит! Подумаем, о чем ему следует знать… А теперь, – в его глазах зажегся жадный огонек, – иди и поцелуй меня, моя княгиня, как и обещала!
Меня не нужно было просить дважды, я скучала по супругу, а мое тело жаждало его прикосновений. Забравшись на колени к любимому, обняв его, я стала алчно целовать и покусывать его губы. Проворные пальцы Шайнера шустро развязывали шнуровку на моем платье. В разгар наших ласк послышалось деликатное покашливание и строгий голос произнес:
– Ученица, мне еще долго ждать тебя на тренировочном поле?
Я охнула и прижалась к супругу, а он недовольным тоном объявил:
– Сульфириус, ты очень не вовремя пришел сюда!
– Да уж вижу. – В голосе дуайгара не было слышно ни капли раскаяния. – Только твою супругу, Шайн, ожидаю не один я, но и Теяна. Вы бы попросили у нее парочку выходных.
– Я решу этот вопрос, – уверенно оповестил дракон, поглядев на меня, я же только вздохнула в ответ.
На тренировке с Сульфириусом и прочими учителями я устала, поэтому тосковать по Арриену мне стало некогда. Правда, уже на следующий день тоска вернулась. Нелика даже выгнала меня из лаборатории, дабы я не испортила зелья.
Так пролетали короткие зимние дни. Как-то одной долгой зимней ночью, на уроке с Морьяной, я слушала ее вполуха, мечтая о встрече с супругом, который тоже все это время был занят.
– Так дело не пойдет, девонька! – уперла руки в бока лесная Хозяйка.
– Прости, – вздохнула я, – не могу ни о чем, кроме него, думать.
– Верю, – кивнула она. – Рано вас перестали считать новобрачными. Только времена нынче неспокойные, тревожные времена, темные, надо думать прежде всего об Омуре.
– Ничего не могу с собой поделать, – развела я руками. – Хотя и понимаю, что грядет приход навьего зверя. Не удивлюсь, если уже этой весной расцветет голубая сирень.
– Давай-ка пока не будем говорить об этом! Сильны навьи, но время еще есть. Я знаю способ, как тебя отвлечь. Идем!
С удивлением взглянула на свою учительницу, но безропотно последовала за ней. В горнице было тепло и уютно. У печки стоял берестяной короб, а в нем кто-то попискивал. Сам Мих сидел у стола и с мрачным видом пил взвар из расписного блюдца. Кивнув мне, леший выразительно указал своей супруге на короб.
– Да я уже почувствовала, кого ты нам принес, вот и Нилию привела, пусть учится.
– Тогда не стану вам мешать. – Лесной Хозяин покинул горницу, а его жена поманила меня к коробу.
Там, среди лоскутов ткани, я увидела новорожденную девочку.
– О боги! – вырвалось у меня.
– Не боги, а брошенка, которую в лютый мороз на снегу мать родная оставила, едва исторгнув из утробы. А ты недавно навьего зверя поминала! Кстати, женщина эта наша, крылатская.
Я опустилась на колени перед коробом. Новорожденная малышка широко открывала ротик, пищала и вздрагивала, шевеля тонкими покрасневшими ручками и ножками, а на ее пупке была кровь, видно, пуповину просто перегрызли. Я поежилась, смахнула слезинку и выпустила магию. «Котенок» быстро залечил все раны и поправил общее состояние организма новорожденной. Морьяна тем временем нагрела воду, и я опустила туда девочку.
