— Я буду кричать! — предупредила Эвиса.
Наверное, стоит наплевать на безопасность и хорошенько приложить заклинанием настырного наследника. Если все правильно рассчитать, чары поглотит тело вампира.
— Кричи на здоровье, — равнодушно ответил Ибрис.
Эвиса вздрогнула. Она не ожидала, что его губы окажутся так близко, и уж точно не думала, что неспящий проведет языком по шее. Дезинфицировал?
Кожа покрылась мурашками, руки с жезлом безвольно опустились, когда язык Ибриса коснулся мочки уха. Дыхание вампира щекотало волосы, рождало противоестественный трепет.
По позвоночнику пробежала дрожь, когда неспящий вновь коснулся нежной кожи. Эвиса всеми силами пыталась побороть охватившее ее оцепенение. Да еще смущение: отчего ее так тревожит близость вампира? Она давно перестала обращать внимание на мужские объятия, а тут едва дышала.
Вот клыки легонько царапнули, а губы накрыли приоткрытый рот. Ибрис не довольствовался целомудренным лобзанием, этого Эвиса стерпеть не могла. Встрепенувшись, она ударила неспящего в горло. Средство одинаково хорошо действовало на любую расу. Ибрис захрипел и отпустил.
— Еще раз подойдете, убью, — предупредила Эвиса и вытерла место поцелуя.
Ладонь подрагивала. «Нервное», — подумалось ей. Иголочки, покалывавшие за ухом, — тоже.
— Я не кусал! — обиженно и совсем по-детски возмутился Ибрис и уже совершенно другим, разгневанным тоном прошипел: — Пожалеешь!
— Уже. — Эвиса стояла возле угла дома, поигрывая магическим жезлом. — Давай, — подначивала она. — У меня один шанс, у тебя — десятки. Честь рода нужно спасать, а то как же, человечка ласки не оценила.
Вампир выпрямился и смерил некромантку оценивающим взглядом. Он не торопился нападать, просто смотрел, а потом, Эвиса не поняла как, она отлетела к стене. Руки Ибриса пригвоздили ее ладони к холодной штукатурке, зубы рванули воротничок платья, заставив гулко сглотнуть.
— Видишь, какая ты слабая? — Язык вампира прошелся по трепещущей мышце. — Совсем покорная и моя. Захочу — убью, захочу — отпущу. Запомни, — клык резанул кожу до боли, оставив алый след, — никто не смеет оскорблять вампира.
Над Эвисой нависло черное облачко. Девушка впилась в него взглядом, позабыв о неспящем, быстро зашептала слова противодействия, надеясь развеять проклятие. Лишь бы успеть!
— Что это? — Некромантка вздрогнула от рыка вампира.
Облачко над головой развеялось: хозяин отозвал заклинание.
Ибрис больше не держал руки девушки, а сжимал в кулаке медальон. И взгляд у него… Эвиса опасалась, что вампир сошел с ума. Зрачок разросся и почти полностью вытеснил радужку. В глубине дрожали языки алого пламени.
— Мед-д-дальон, — не с первого раза сумела ответить девушка.
Как загипнотизированная, она смотрела на Ибриса. Тот ощерился, отрастил клыки.
— Ты его украла? Когда? — Неспящий дернул за цепочку, и Эвиса вскрикнула от боли.
— Ни у кого! — Почему она должна оправдываться? — Это мамин.
— Мамин? — Пальцы Ибриса разжались, и девушка поспешила оказаться подальше от разъяренного вампира. — Стой! — крикнул он вслед, но Эвиса уже выскочила на тротуар.
Участок рядом, она успеет, все нормативы на «отлично».
Губы нашептывали «Отведи глаз». Готово. Теперь щит. Дура, почему не поставила его в проулке, никакой озабоченный неспящий не полез бы.
Вот и тень. Кто бы сомневался, выбрал жертву и загоняет. Только кукиш ему, а не кровь и… поцелуи. Эвиса не знала, что вызвало больший протест: нападение или ласка. Пусть язык вампира вытворял… кхм… приятные вещи, любому нормальному человеку противно, когда его касается нежить, пусть даже симпатичная и родовитая.
Споткнувшись, Эвиса едва не упала и похвалила щит: выдержал. Огляделась — не заденет ли кого? — и спустила с пальцев зеленые змейки.
Мелькнуло перед глазами лицо Ибриса. Вампир рухнул на деревянный настил, едва вторично не сбив с ног некромантку. Заклинание попало в цель. Теперь удар в сердце, и можно гордо носить на груди знак кровницы рода шан Ленов. Только Эвиса не успела: неспящий будто растворился в сгущающихся сумерках. О нем напоминали лишь саднящая царапина на шее и пугливо озирающиеся прохожие.
