Зал замер, когда его величество подошел к чаше с двумя шарами: черным и белым. Я до боли сжала пальцы и от страха зажмурилась. Отчего-то казалось, король возьмет черный шар.
Его величество медлил. Приоткрыв один глаз, я увидела, что он стоит напротив чаши, так и не сделав выбор.
– Решайте сами, Соланж, – неожиданно произнес король. – Я вам доверяю.
Гаденькая улыбка скользнула по губам некроманта. Он быстрым шагом преодолел расстояние, отделявшее его от чаши, скрыл ее пеленой тумана и стремительно выхватил шар. Какой, я не видела, Геральт, судя по всему, тоже, раз вытянулся в струну. Но вот пальцы Соланжа разжались, и по полу покатился белый шар. С облегчением я выдохнула и вытерла пот со лба. Филиппа не казнят, остальное неважно.
Без наказания брюнет не остался: на десять лет он стал должником королевы, лишился должности при дворе и половины доходов. Судя по выражению лица Филиппа, он легко отделался.
Я вздрогнула, когда услышала свое имя. Оказалось, король предупреждал, если невеста, то есть я, хоть раз пожалуется на Филиппа, того лишат титула и сошлют на войну.
– Ваше величество, – неожиданно подала голос королева, – почему бы не послать туда маркиза сейчас? Это стало бы лучшим искуплением. Пусть сохранит доход и все блага и загладит вину иначе. Назначьте задание, если выполнит, я прощу его. Если нет, обратной дороги в Веос ему не будет.
Король на минуту задумался и кивнул. Приговор вынесен и не подлежал обсуждению.
Мы вместе с Геральтом поспешили к Филиппу, в специальную комнату рядом с залом. Брюнета освободили, и тот сидел, активно растирая затекшие конечности. След от ошейника алым пятном выделялся на шее. Рядом со стулом сына стоял герцог. Я не ожидала его увидеть и замерла на пороге. Склонившись к самому уху Филиппа, Родриго что-то темпераментно шептал, активно жестикулируя. Заметив нас, герцог замолчал и поспешно выпрямился, будто мы застали его за постыдным занятием.
– Не смею мешать, миледи. – Родриго посторонился, пропуская. – Жду вас вечером, к девяти часам. Не беспокойтесь, я лично открою телепорт и обеспечу комфортное перемещение. Простите, граф, – герцог мазнул взглядом по Геральту, – вас не приглашаю, ужин семейный.
Любимый и Родриго обменялись учтивыми поклонами, и герцог чинно удалился, на прощание сложив пальцы кружком. Жест адресовался сыну.
– Спасибо! – устало улыбнулся Филипп.
Под глазами жениха залегли тени, кожа посерела. Одежда несвежая. От брюнета пахло сыростью, но не потом – значит, мылся. Ну да, негоже предстать перед королем грязным.
– Уговор я исполню, миледи. – Филипп потянулся к руке и расцеловал от кончиков пальцев до локтя, благо платье позволяло. – Деньги отдам сейчас: вдруг не вернусь? В Мире воды всякое случается. Тогда и помолвку не придется расторгать, а я умру героем.
– Я те умру! – прикрикнул Геральт, с недовольной миной наблюдавший за сценой. – На жалость не дави. Дария наиви, но не настолько дурочка, чтобы поверить в дешевый спектакль. Отработаешь три года как миленький! И помолвку Дария расторгнет сама, когда пожелает.
Филипп вздохнул и кивнул. Он с неохотой выпустил мои пальцы и вопросительно глянул на меня. Эм, чего он хочет? Оказалось, брюнет ждал приказов.
Ужин! Я не хочу туда идти, пусть Филипп уговорит отца отказаться от затеи. Выслушав просьбу, брюнет помрачнел, почесал подбородок и скептически протянул:
– Бесполезно.
– А вы попытайтесь. Сами же говорили, все сделаете.
Филипп скривился, будто съел лимон, но кивнул: попробует. А на случай, если не сумеет, обещал прислать драгоценности и новое платье. Где он их возьмет, брюнет умолчал. Геральт же улыбнулся уголками рта. Одни секреты!
Вошел судья и попросил нас удалиться. Требовалось произвести какие-то процедуры, я толком не поняла. Геральт туманно объяснил, что они связаны с энергетической блокировкой.
– Выпроси аудиенцию у ее величества, – шепнул любимый, придержав передо мной дверь. – Пусть она сменит гнев на милость, сошлет Филиппа в гарнизон, в соседний мир, только не в Умерру! Меня она пока слушать не станет, а вот тебя…
Мне самой не хотелось, чтобы Филиппа убили. Незаметно успела привязаться к жениху. Геральт предложил поговорить сегодня же, пока Филиппа не внесли в списки. Обмолвился, что аудиенция – дело долгое, никто просто так, без записи, к ее величеству не пустит, будь ты трижды наиви, спасительница и придворная дама. В ответ я припомнила Геральту, что его королева
