– Тогда пришла пора поговорить с ним по душам, – хищно усмехнулся Лафайет, – хотя это будет и не так уж: просто. Он же у нас герой Британии – ему так просто обвинения в лицо не кинешь. Орден набрал еще недостаточно сил, чтобы тягаться с его славой.
– Тогда, может быть, нам навестить его этой ночью, – предложил я, – с неофициальным визитом.
– Вы хотите помогать мне и дальше? – удивился Лафайет. – Но ради чего?
– Хотя бы ради того, чтобы увидеть лицо Флэши, когда мы поднимем его из постели посреди ночи, – усмехнулся я. – Но прежде мне надо дождаться окончания операции. Сами понимаете, судьба моего боевого товарища на первом месте.
Маркиз кивнул и откинулся на спинку дивана – адреналин схлынул, и на него навалилась усталость. Он выпустил приклад арбалета, руки бессильно повисли вдоль тела, голова все вернее клонилась на грудь.
– Слабоват, – кивнул на него Корень, – и как только в столице своей продержался столько?
– Наверное, ему тут тяжелей пришлось, – пожал плечами я, встал на ноги и коротко изложил запорожцу план наших дальнейших действий.
– А этот выдержит? – с сомнением глянул он на задремавшего маркиза. – Спать-то он, гляжу, силен, а вот насчет остального… – Он покачал головой.
– Ему это больше всех надо, так что уж он-то постарается выдержать.
– Ты не забывай, командир, что игры еще не кончились, – напомнил мне Корень.
– А что нам до них – команды у нас нет уже, на арену выводить некого. Мы, может, и славно сражались и одолели чертовых хтоников, но игры для нас закончились, Корень.
– Как знать, командир, – снова покачал головой бывший казак, – как знать.
– Поживем – увидим, – философски заметил я, садясь обратно на диван.
Присел и Корень – теперь нам осталось лишь дождаться, когда врач выйдет из операционной.
Глава 5
Темны ночи в Бухаре
Проснулся я от того, что Корень легко тронул меня за плечо. Я и сам не заметил, как задремал. Вроде еще секунду назад твердо противился желанию сомкнуть веки – и вот меня уже выдергивают из объятий Морфея. Корень указал на дверь операционной, откуда вышел врач. Он еще вытирал руки полотенцем, а значит, покинул ее только что. Я кинул взгляд за окно – там чернела глубокая ночь, видимо, не так уж много времени прошло с тех пор, как мы отогнали волков от дома врача и прикончили их вожака.
Не без труда поднявшись на ноги, я кивнул врачу и тут же поинтересовался:
– Как Мишин?
– Если вы о пациенте, – усмехнулся врач, – которого мне не представили, то он в норме. Состояние его далеко от хорошего, конечно, однако я могу гарантировать, руку он сохранит. При должном уходе, естественно. Сейчас действие морфия закончилось, и я напоил его кое-какими местными отварами, благодаря им он проспит около суток, а после его можно будет транспортировать. Это время он, конечно, проведет на моем попечении. Слуги присмотрят за ним, пока не очнется.
– И сколько я должен вам за лечение?
– Ровным счетом ничего, – покачал он головой, – все оплатил важный господин с серебряной подковой на шее. Когда же ваш боевой товарищ придет в себя, мои слуги отнесут его в караван-сарай, который вы занимаете.
– Вы знаете, где он находится? – удивился я.
– А что тут такого, – рассмеялся врач, – это знает вся Бухара.
Врач потянулся и откровенно зевнул, не утруждая себя прикрыть рот.
– Сейчас же, простите меня, господа, я отправляюсь спать. Усталость просто с ног валит. Гостевыми комнатами в доме можете располагать в полной мере, их три, и все они расположены на первом этаже. Если же решите покинуть мой дом прежде, чем проснутся слуги, захлопните дверь – замок на ней современный, британский.
– Простите, что задерживаю вас, – произнес я, – но как-то невежливо выходит. Вы спасли моего друга, а я даже имени вашего не знаю.
– О, уж: имя-то у меня самое тривиальное, – снова, несмотря на усталость, рассмеялся врач, – меня зовут Али, – и, поднявшись по лестнице на второй этаж, скрылся в одной из комнат.
– Он известная личность в Бухаре, – заметил маркиз, проводив взглядом врача, – его называют сыном Авиценны, – Лафайет произнес имя врача древности на европейский манер, – и, говорят, даже волки остерегаются подходить к его дому. Я потому и