трата боеприпасов с учетом высоты и скорости полета беспилотников, не говоря уже о том, что те защищены от электромагнитного излучения, а значит, и пули им нипочем, а потом дым и вихри пыли накрыли мир, он зажмурился, закрыл рот и выполз из-под того, что осталось от Дельгадо, который когда-то был национальным гвардейцем, работником на ферме и шутником, чей брат первым в их семье поступил в колледж. Лук поднялся на ноги, кашляя и задыхаясь, он ждал нового свиста и следующего за ним глубинного сотрясения земли, огня, крови и дыма.
Ничего.
Ничего.
Ничего.
Лук выпрямился и огляделся. В голове у него стучало, зрение мутилось, рука была разодрана и кровоточила, спину защемило, и стоял он с трудом. После внезапного прекращения взрывов он слышал только звон в ушах, и где-то на периферии горели грузовики и раздавались крики искалеченных людей.
А потом в пустыне снова прозвучал голос бога.
ОГОНЬ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ВОЗОБНОВИТСЯ.
УХОДИТЕ.
А ЕЩЕ ЛУЧШЕ – БЕГИТЕ.
На лице Лука появилась кривая улыбка.
«Черт побери, но Миллер был прав».
Что-то натекло ему в глаз, и он отер кровь. Нужно найти генерала. Если Миллер погиб, то вся операция разваливается. Весь план. Лук предполагал тысячу способов для его защиты: держать генерала в арьергарде, выбрать из людей его двойников, команду телохранителей, которые защищали бы его собой. Миллер отверг все предложения.
– Когда начнется, – сказал генерал, – я буду наравне со всеми. Мы просто должны выжить после первого удара.
– А что потом? – спросил Лук.
– А потом мы покажем им, что король голый.
Лук пробрался через людей – кто-то из них лежал неподвижно, кто-то поднимался, – прошел мимо дымящихся кратеров и горящих грузовиков. Он должен был найти Миллера, обязательно, иначе анормальные с их блефом одержат победу…
– Эпштейн!
Голос был гораздо тише голоса бога, но мегафон совместно с легкими генерала Сэма Миллера даже сквозь звон проникал в самые уши.
Лук повернулся и увидел старого друга. Сумасшедший сукин сын забрался на фуру – на одну из тех, что не горела, хотя прицеп пострадал и слово «ПРОДУКТЫ» исчезло, осталось только «ЛУЧШИЕ» вместе с дырой, сквозь которую высыпались упаковки с провизией.
– Я здесь, Эпштейн!
«Шевелитесь», – сказал Лук своим ногам, и они послушались. Сначала неуверенно, потом перешли на рысь, и в конечном счете к переднему бамперу фуры он уже подбежал.
– Тебе нужна цель? Хочешь покончить с этим? – кричал Миллер.
Лук вскарабкался на капот, ухватился за хромированную выхлопную трубу, которая обожгла его пальцы, но он не отпустил ее, а заполз дальше – на контейнер. Миллер, увидев его, мрачно ухмыльнулся.
С таким же выражением он смотрел два дня назад, когда они составляли план действий. Они сидели в палатке Миллера, неутихающий ветер трепал брезент, и генерал сказал:
– Так, проведем стратегический анализ. Ты возглавляешь имеющую технологическое превосходство силу со значительными оборонительными возможностями. Однако твои наступательные возможности ограниченны. Тебя атакует превосходящий в живой силе и решительный противник, но у тебя нет оружия, чтобы полностью подавить его. Иными словами, у тебя ограниченное количество бомб, потому что у тебя их вообще не должно быть. Что ты предпримешь?
– Просто ты разом используешь все, что у тебя есть, – ответил Лук. – Все! Наносишь максимальный ущерб за минимальное время и предполагаешь, что остальное доделает за тебя страх. Мы так бомбили Хиросиму и Нагасаки – использовали весь наш ядерный арсенал. – Лук помолчал. – Но нам здорово достанется.
– Давай считать, что раненых и бежавших будет двадцать процентов. Но оставшиеся будут уже армией, а не
