демонообразные особи остались подслушивать на входе) и непримиримо потребовал, чтобы некромантка немедленно устранила опасную нечисть или же ушла с дороги и позволила это сделать ему. А Хельга… та Хельга, которая знала о нечисти и нежити почти все, которая была одной из немногих магов в целом и некромагов в частности, которые в действительности понимают всю опасность, что представляют эти создания, встала у него на пути.
Спор был недолгий, но яростный. Ли попытался вплести что-то про испепеляющее молниями небо и орды нежити, пробуждающиеся по мановению некромагической руки, но под скептическим взглядом сдулся и дальше продолжил без эпических подробностей. А суть заключалась в том, что рогар оставался в Академии. Под некромантскую ответственность.
И еще, почему-то, мою. Наверное, сиру де Асти обязательно надо было свалить на кого-то раздражение по поводу уступки подчиненному, именно поэтому сейчас после ужина мы с Хельгой коротали время не в комнатах за чашкой чая, а на кладбище под мелким моросящим дождем, создавая для нечисти надежный загон, защищающий учеников от него. И его от учеников.
– Что на тебя нашло? – рискнула поинтересоваться я, делая разметку для опорных точек заклинания, пока Хелл отвлекала недолюбливающего магию рогара, швыряя тому какую-то корягу. Жеребенок, как заправская собачонка, носился за ней туда-сюда, весело повизгивая от восторга. – Ладно, у нас рука не поднялась, но почему ты Аресу-то не позволила от него избавиться?
– Версию про «материнский инстинкт» тебе Ли не озвучил? – недовольно буркнула некромантка, имея в виду причину, по которой жеребенок к ней так привязался.
Выяснилось, что самки рогаров излучают некие некротические эманации, которые позволяют жеребенку всегда находить родительницу, а если с ней что-то случится – переметнуться к другой ближайшей самке, которая сможет о нем позаботиться. Ну и, как оказалось, некромантка тоже сойдет.
– Он мне чего только не озвучивал, – усмехнулась я. – И в следующий раз, когда мне захочется послушать форменную небылицу, я непременно снова к нему обращусь. А сейчас я предпочла бы горькую правду.
– Правду? – Подруга передернула плечами. – Правда в том, что хрисс знает. Как представлю, что кто-то его…
Она замолкла, не договорив. Но договаривать, наверное, и не требовалось. И только я хотела вернуться к работе, даже отвернулась уже, как Хелл негромко произнесла будто сама с собой:
– Могу я хоть кого-то не потерять?
Вопрос этот предназначался явно не мне. И даже не богам, якобы ответственным за наши судьбы. Хельга задавала его сама себе, веря и не веря в возможность быть счастливой.
– Ты знаешь, когда погиб Арлан… я любила его. Еще в Межрасовке, – вынужденно пояснила Хелл в ответ на недоумение в моих глазах. – У меня внутри что-то оборвалось, как будто связь с реальностью. Я просто выпала из жизни и вернулась в нее с трудом. Он долго меня не отпускал, а я его. Я даже Лесса не принимала поначалу только потому, что не могла освободиться от этого прошлого. Когда два года назад на Академию напал чернокнижник и я думала, что Лесс умер… меня вела злость, о, я была так зла! – Хелл говорила сбивчиво, не столько с трудом подбирая слова, сколько… не умея произносить эти слова вслух. – Но, расправившись с ним, я снова погрузилась в эту пустоту. Я не могу снова потерять его, понимаешь?
Она на меня не смотрела, а я молчала, опасаясь, что если произнесу хоть слово, некромантка сведет все к какой-нибудь горькой шутке и снова замкнется, а выговориться кому-то сейчас ой как не помешало бы.
– Но что я могу сделать? Поднять нежить, разнести тюрьму по камешку и бежать? О да! Это я могу! Но для всех это будет означать, что он виновен. А ведь это не так! Лесс мне такого не простит. И я не знаю, я уже просто не знаю, что делать…
Собственное бессилие ее убивало. Медленно, но верно. И если обычный человек, убитый горем, впадет в апатию и замкнется в себе, то Хельга вполне могла отправиться крушить все вокруг. И чем ближе был суд над Лессом, тем тоньше становилась преграда разума, сдерживающая ее отчаяние и гнев.
Я задумчиво колупнула и без того крошащееся надгробие. Да, если посмотреть на дело с такой стороны, то ее выбор крайне разумен. Уж лучше возиться со смертельно опасной нежитью, чем крушить Эскалиол, вызволяя верлена. Я не знала, что сказать. А может, ничего и не требовалось?
– Слушай, а как ты думаешь, это мальчик или девочка? – выдала я, наблюдая, как рогаренок валяется в земле, а затем бросается ловить первую мохнатую ночную бабочку, вылезшую из укрытия, на свою беду.
– Понятия не имею, – Хелл подскочила с камня, расправляя плечи, словно сбрасывала с них набитый камнями рюкзак. – Но звать его будут Асамиэль!
– Даже боюсь представить, что это значит, – пробормотала я.
– «Несущий смерть», – довольно ухмыльнулась Хельга, искренне наслаждаясь игрой слов. – Но остальным мы скажем, что это переводится как «лучезарный». Не все же владеют эльфийским в совершенстве. Ладно, давай уже заканчивать с этим загоном,
