росте.
— Дворец взрывают?! Я ничего не вижу! Что это за грохот и голоса?!
— Люди кричат, — спокойно ответил Шефнер, открывая окно и отодвигаясь.
Не успела я возмутиться его равнодушием в опасной ситуации, как меня довольно крепко схватили и прижали к себе.
— Смотрите, София, — шепнул менталист, и его голос заглушили новые взрывы и хлопки.
В темном безлунном небе расцветали огни фейерверка — желтые, белые, пурпурные, красные. Огромные шары рассыпались мириадами звезд, тускнеющих и исчезающих у самой земли. Из нашего окна не было видно зрителей, но я слышала, как радостно кричали и хлопали люди каждый раз, когда небо расцвечивалось новыми вспышками.
Салют, я совсем о нем забыла! Вцепившись пальцами в раму окна, я подалась вперед и, если бы не маг, наверняка вывалилась бы. При виде ярких огней в небе все раздражение и усталость смыло, оставив чистый детский восторг.
Когда все окончательно стихло, я закрыла глаза и глубоко вдохнула свежий морозный воздух, пахнущий порохом. Сердце, бешено колотившееся мгновение назад, успокоилось, и я на секунду позволила себе расслабиться в объятиях, удивительно надежных и бережных.
— Я говорил вам, что люблю вас, фрейлейн София?
— Возможно, — не открывая глаза, ответила магу. — Всего и не припомнишь, знаете ли.
Съязвить было гораздо легче, чем признать, насколько я смущена. Шефнер закрыл окно, развернул меня лицом к себе и усадил на подоконник.
— Взгляните на меня, — попросил мужчина. — Или боитесь?
Неохотно распахнув глаза, убедилась, что с меня не сводят взгляд. Да еще и стоят так, что не ускользнуть. Хоть из окна выпрыгивай.
— Подняли настроение, теперь продолжите издевательства? — мрачно поинтересовалась.
— Это разве издевательства? — усмехнулся Шефнер. — Вы гораздо более жестоки, знаете ли. Но я готов терпеть ваш характер до конца своих дней и обещаю даже на него не жаловаться.
— Не слишком-то романтично звучит.
— Я не романтик, а прагматик. Нам будет сложновато ужиться вместе, но все же я хочу рискнуть. И мне непонятно, что заставляет вас постоянно бежать от меня. Разве есть кто-то иной в вашем сердце?
Я вынуждена была покачать головой.
— Тогда ответьте мне здесь и сейчас. Вы выйдете за м… м-м-м? — Маг убрал мою руку от своего рта и с укором на меня посмотрел. — У вас ладошка грязная и холодная.
— Простите. Но вы не должны произносить эти слова, — торопливо сказала я, умоляюще глядя на главу СБ.
— Эти? — Шефнер нахмурился, возвращаясь к своей привычной язвительности: — Иначе что? Вы растаете, превратитесь в лебедя и улетите или обратитесь в каменное изваяние?
— Иначе я буду чувствовать себя несчастной, отказав вам. Или несчастной, согласившись.
Спрыгнув на пол, я порывисто обняла мага. Запрокинула голову, вглядываясь в ставшее любимым лицо.
— Мартин, прошу вас… — Менталист, кажется, перестал дышать, услышав свое имя. — Сейчас не место и не время. У вас есть ваша магия, опыт и ум, чтобы убедить меня в чем угодно. Но даже если вы уговорите меня, использовав… свои уловки, то это не приведет ни к чему хорошему. Не загоняйте меня в угол. Только не в вопросе, касающемся нашего с вами будущего.
Я сама потянулась к его губам, целуя со всем пылом, что у меня был, но ответа так и не получила.
— Это вы меня по спине гладите, чтобы успокоить, или пытаетесь незаметно вытереть руки о мой сюртук? — спросил Шефнер, отстранившись.
Вот что за несправедливость? Когда он меня целует или касается, то я и слова ему сказать не могу, не то что сопротивляться. А его ничего не берет! Еще и издевается!
Протиснувшись мимо мужчины, подняла с пола туфли и, усевшись в кресло, стала приводить себя в порядок.
— Как волосы отросли. А я уже привык к коротким, — задумчиво заметил Шефнер, наблюдая, как я пытаюсь спасти развалившуюся прическу. — Помочь? Как хотите. Так и будете на меня злиться? Может, не стоило мне вам туфельки и браслет возвращать?
— Я на вас не злюсь, просто устала.
— А вот я злюсь. Вы так хорошо ладите со всеми, но не со мной. И, если честно, это я хотел сбежать с вами подальше от людских глаз, но Корбин меня опередил.
