Мартин налил мне чая, добавил сливок — как я любила. Подлизывается…
— Меня и в самом деле не было дома, когда ты собралась поиграть в шпиона. Но я решил, что грех не воспользоваться возможностью показать, насколько опасны могут быть последствия твоих поступков. Ты все еще чудовищно неосторожна и любопытна, и меня это беспокоит.
Кажется, я начала понимать.
— Ведь речь не только о сегодняшнем дне, так?
— Я знаю, что ты пытаешься искать информацию об убийце в университете. Это нужно прекратить.
Почему меня даже не удивляет осведомленность Мартина?
— Я и не собиралась продолжать. Завтра расскажу Рихтеру о том, что нашла…
— Не стоит. Корбин еще расследует дело Франциска Вагнера, но полиции оно не по зубам. Здесь много тонкостей, о которых ведомству лучше не знать.
— Мартин, скажите, то, что творил Франциск в Брейге, как-то связано с работой моего деда?
Шефнер неопределенно пожал плечами.
— О Вагнере мало что известно, иначе его бы уже поймали. И все же, Софи, пожалуйста, не лезь в это. Хотя бы ради моего спокойствия.
Менталист обогнул стол и, присев на подлокотник моего кресла, взял за руку, будто любуясь кольцом на пальце. На губах его бродила рассеянная улыбка.
— Но ты ведь здесь не ради разговора о делах? — Мартин склонился ко мне и негромко признался, вогнав меня в краску: — Я тоже соскучился. Как тебе мои подарки ко дню рождения?
— Один весьма неплох, но вот этот, — я высвободила свою ладонь, — уж слишком ко многому обязывает.
— Я сказал, что не буду настаивать на свадьбе до окончания учебы, но не то, что не предъявлю на тебя свои права. Что плохого в том, чтобы окружающие знали о моих намерениях по поводу тебя? И барону Гревеницу будет спокойнее за тебя. Он ведь волнуется о твоей репутации.
Не согласиться с Шефнером было сложно. Но меня смущало кое-что помимо факта нашей странной помолвки, о которой меня никто не спросил.
— На кольце ведь не только чары Фримана?
— Нет, — спокойно ответил маг. — Но не стоит бояться. Я не собираюсь следить за тобой таким образом. Зато если ты капнешь на этот камешек своей кровью, я буду знать, что ты в беде и тебя надо спасать.
— Мне кажется, вы, Мартин, попадаете в беду гораздо чаще, чем я. Может, мне тоже создать для вас что-то подобное?
Маг поцеловал меня в висок, поглаживая пальцами шею. По спине прошла непроизвольная дрожь удовольствия.
— Ничего не имею против, если меня будет спасать такая прекрасная фрейлейн.
Было так странно видеть Мартина Шефнера таким расслабленным и даже игривым. Тепло его тела, нежность рук, забота, сквозившая в поступках и словах, — все это делало меня такой уязвимой перед менталистом, лишая всякого желания спорить с ним или что-то отстаивать. Хотелось довериться ему, позволить стать для меня той поддержкой, от которой я самоуверенно отказывалась. И все же всегда принимала, видимо, чувствуя, что этот человек — особенный для меня.
Я прижалась лбом к его предплечью, прикрыв глаза.
— Если вы еще раз провернете подобное с подвалом, учтите, я отплачу той же монетой. Но в этот раз я вас прощаю, господин Шефнер.
Мужские пальцы, портя тщательно уложенную прическу, заскользили по моим волосам. Мартин и раньше гладил их, но в этот раз за почти невинными ласками стояло обещание чего-то большего.
— Если мы… — чуть хрипловато начал говорить менталист, но что он хотел предложить, я так и не узнала.
Вернулся Джис. Я замерла, радуясь, что моего лица сейчас не видно.
— Грохенбау. Положите артефакты на стол и можете быть свободны, — несколько прохладно сказал Шефнер, даже не думая меня отпускать.
Звук шагов, бряцание метала о стол, снова шаги, и дверь закрылась.
— Пф-ф-ф, — выдохнул менталист. — Знаешь, в тайных свиданиях есть доля романтики, но, кажется, я стал слишком стар для этого.
— Значит, все будет как раньше? Как будто между нами…
