— Дядя, я действительно не разбираюсь в политике, но меня она и не касается. Я прежде всего артефактор, а господин Шефнер является лишь моим временным работодателем.
— Ты могла бы не сотрудничать с СБ, — проворчал барон. — Артефакторика совершенно не женское дело, но раз уж ты все же решила ею заниматься, то могла бы выбрать работу на благо государства, а не поддерживать эту шайку, вечно сующую нос в чужие дела.
На меня снизошло озарение. Военное министерство! Так вот на чью мельницу льет воду неизвестный доброжелатель. Не сумев уговорить меня работать на них добровольно, они подключили моего дядю.
— Дядя Клеменс, можно мне поинтересоваться, а кто именно сообщил вам о Шефнере, если дедушка об этом не писал?
Барон отвел взгляд.
— Один мой университетский знакомый.
Кто-то из приятелей деда, университетских преподавателей? У меня было не слишком много знакомых старше тридцати, тем более из благородных семейств. В отличие от Петера, я не посещала светские рауты и хорошими связями не обладала.
— И как зовут этого заботливого господина, столь пекущегося обо мне?
Дядя не хотел отвечать, но я продолжала сверлить его тяжелым взглядом, и он наконец сдался:
— Людвиг Гайне.
Ха! Сам военный министр! Это было несколько пугающе, что он знал о моем существовании, и все же мне польстил его интерес ко мне как артефактору. Поверить в то, что незнакомый человек внезапно решился обеспокоиться моим моральным обликом, было совсем уж невозможно.
— Вы так хорошо его знаете?
— Не особо. Он был старше меня на несколько лет, но мы входили в один клуб. Я всегда с интересом следил за его карьерой и даже писал ему свои соображения о том, как стоит развивать нашу армию.
— И он вам хоть раз ответил?
Барон покраснел. Мой бедный наивный дядя. Я покачала головой:
— Нет? Тогда вам не кажется странным, что он внезапно написал вам, если раньше вы не общались?
— Безусловно, я немного удивился. Но сегодня министр принял меня у себя. Он был весьма дружелюбен. Мы поговорили немного о старых знакомых, политике, и он похвалил тебя. Сказал, что его артефакторы в восторге от некоторых твоих студенческих работ. И раз уж ты решила работать, то я бы предпочел, чтобы ты занималась чем-то более респектабельным и общалась с людьми, имеющими не столь сомнительную репутацию, как Шефнер.
Надо было бы познакомить дядю со Шварцем, чтобы он понял, с какими людьми мне придется работать в этом «респектабельном» министерстве.
— В военном министерстве не работают женщины, — напомнила я. — Что уж тут респектабельного?
Кажется, мне удалось несколько поколебать дядю, но все же не до конца.
— Я боюсь, что ты останешься старой девой, но если ты будешь работать на Гайне, то сможешь найти себе приличного мужа. Он наверняка познакомит тебя с влиятельными и приличными людьми.
«Нет, точно нужно представить дяде Шварца».
— Вынуждена ответить отказом, — твердо сказала я. — Никаких военных в моей жизни. Ни в работе, ни в личной жизни.
— Дорогая, твои взгляды на жизнь меня огорчают.
Прежде чем я успела ответить, в дверь снова зазвонили. Я очень надеялась, что это Мартин Шефнер. Дядя Клеменс был человеком традиционных взглядов, но нерешительным, что ли. И как выяснилось, легко поддающимся убеждениям. Против Шефнера-старшего у него не было ни единого шанса.
— Простите, я открою.
— Тебе бы следовало завести дворецкого, Софи, — сказал мне уже в спину барон.
Дверь я распахнула без всяких сомнений и тут же попыталась закрыть. Но Петер успел подставить ногу.
— Дай мне пять минут! — умоляюще сказал он. — И я уйду!
— У меня нет пяти минут, я занята. У меня гости, — сердито сказала я.
— Дядя? — нахмурился мой сокурсник.
— Откуда ты знаешь? — удивилась я. Но потом поняла: — А, ты имеешь в виду своего дядю. Нет, это не он. А теперь, будь добр, проваливай.
— Одну минуту! Софи!
