– Нет!
– Следующий!
К нему подошел второй охранник. Он, как это ни удивительно, тоже не убивал старого орка… Вскоре были опрошены все охранники, а не убивал никто… Надо было видеть лицо проверяющего… Он будто перегорел, гнев куда-то испарился, оставив после себя только растерянность.
– Но… Но этого же не может быть… Кто-то же должен был его убить? Я не мог ошибиться, чувство истины не ошибается. Но орк мертв, а эти не убивали. Кто же его убил? Моя охрана? Но зачем? Каторжники? Но ведь их загоняли вниз охранники… Ничего не понимаю…
Он поднимает глаза и видит меня. Совершенно спокойным голосом он интересуется:
– Почему вы притащили сюда этого каторжника?
– Он должен был провести нас к крысам и руде, но нас повернули назад, вот мы его схватили и принесли.
– Может, это ты убил орка?
– А как он был убит? – поинтересовался в ответ я.
– Ему перерезали горло. – Растерянность его, судя по всему, была чрезвычайно велика, раз он ответил на вопрос каторжника.
– Где же я смог бы раздобыть нож?
– А это мысль! – Он даже кивнул в знак небольшой признательности. – Ты! – Он опять ткнул пальцем в одного из охранников: – Принуждал ли ты кого-то убить орка? Давал кому-то свое оружие?
– Я бы мог с ним и сам справиться. Зачем мне кого-то принуждать? А оружие, разумеется, давал, оно же не именное, почитай, все в караулке его подержать успели!
– Молчать! Отвечать на поставленный вопрос! – Сдается мне, его раздражение все же никуда не ушло.
– Так мне молчать или отвечать?
– Хватит тупить! Отвечай на вопрос!
– Нет!
– Ты отказываешься отвечать?! Взять его!
– Нет, – начал шустро говорить стражник, пока его не присоединили к бывшему десятнику, – мой ответ – нет, я никого не принуждал убить орка. Оружие давал.
– Тупица! Давал ли ты свое оружие каторжникам? – рукой дал отмашку своим воинам, отменяя приказ о захвате.
– Нет, разумеется! Как можно давать оружие этим бандитам?
– Следующий! – прорычал проверяющий.
Дальше дело пошло быстрее, охранники, не рискуя еще сильнее раздражать заезжее начальство, повторяли друг за дружкой одну и ту же фразу: «Не принуждал. Каторжникам своего оружия не давал». Вскоре выяснилось, что никто из охранников никого не принуждал к убийству орка. Даже не пытаюсь представить, что происходит внутри головы у проверяющего.
– Ладно, пойдем другим путем! Ты! – Он ткнул в последнего охранника, не успевшего отойти от него: – Что-нибудь знаешь об убийстве орка?
– Да…
– Ну вот! – обрадованно воскликнул проверяющий. – Что именно ты знаешь?
– Его зарезали, пока мы были в шахте.
– Чтоб вас всех! Пошли прочь отсюда, бестолочи! – взревел в ярости проверяющий. – И чтоб пока всех крыс не уничтожите, не возвращались! Прочь, остолопы, выкидыши троллих!
Похоже, мы его все же основательно допекли. Наша толпа, состоящая из меня и уже восьмерых охранников, спешно улепетывала от бьющегося в ярости проверяющего. По пути вниз все эльфы строили догадки, что же произошло на самом деле, я в обсуждении, ясное дело, не участвовал, а два моих соучастника строили гипотезы наравне со всеми. В конце концов все сошлись во мнении, что орк обладал каким-то заклинанием отложенной смерти. Для меня это было непонятно, потому я и поинтересовался, что же это значит. Что самое удивительное, мне даже ответили:
– Это заклинание смертника. Он произносит это заклинание, после чего перерезает себе горло или еще наносит себе какую-то смертельную рану. Заклинание всасывает в себя энергию жизни, освобождающуюся при этом, и закрепляет рану, не давая ей выполнить своей смертоносной сути. Действие же заклинания длится до двух часов либо произнесения кодового слова. Но два часа –
