– И как же? А то я себе мозги набок свернул, пытаясь это понять, – быстро спросил Матвей. – А вообще, в этом деле очень много странностей. Начиная с того, как нас взяли, и заканчивая тем, что меня после захвата никто не обыскал. А так не бывает. Просто не бывает.
– Недооценили они вас. По документам ты у нас привлечённый со стороны специалист. Пиджак, среди военных пообтёршийся. К тому же брали тебя совсем не профессионалы. В общем, как бы ни хотелось сохранить честь мундира, но, как говорится, истина дороже, – вздохнул Лоскутов, осторожно покосившись на дочь.
– А вот с этого места поподробнее, – попросил Матвей.
– С момента нападения на планету тут такой кавардак был, что вспомнить страшно. И вот под эту музыку один генерал из Генштаба озаботился сохранностью своей семьи. Дело в том, что его сынок, подающий надежды химик, вдруг оказался не у дел, а значит, все привилегии, к которым он привык, упразднились. И вот папаша, недолго думая, организовывает научный отдел. Благо тратиться на это особо не надо было. Оборудование и компьютеры можно было в развалинах найти. Да и на складах подобного добра хватает.
Дальше – больше. Для охраны этого отдела требуется охрана и помещение, а у всяких чиновников, депутатов и тому подобной сволочи тоже детки есть. И эти детки в основном призывного возраста. Этот самый генерал договорился об организации в шестом отделе Генштаба подразделения охраны научного отдела. Вроде и служат, а на самом деле дурака валяют. Само собой, проверять их никто и не стал. Не до того было. К тому же генерал смело брал всю ответственность на себя. А для прикрытия набрал в отдел настоящих учёных.
Так что, они действительно чего-то там изобретали и придумывали. Не важно, что на тот момент все их изобретения никому и даром не нужны были. Но важен сам факт. Отдел есть? Есть. Результат его работы есть? Есть. Ну, так женись, хороняка. В общем, после пары поверхностных проверок их оставили в покое. Они благополучно пережили войну и решили совершить очередной прорыв в науке. И выбрали вас, на свою голову.
– Взяли вас так легко, благодаря вот этой штуке, – генерал достал из свёртка шлем, очень напоминающий мотоциклетный. – Блокирует любое излучение головного мозга. Так что расслышать их намерения ни ты, ни Рой просто не могли. А обыскать тебя они просто забыли. Капитан Крестовский, единственный настоящий военнослужащий из всего этого стада. Но он, дорвавшись и отпинав тебя ногами, был пересажен в другую машину. Головастикам ты нужен был живым. Именно поэтому они сунули тебя в камеру и на время забыли о твоём существовании. Номером один в их исследованиях был Рой.
– Исследования? – мрачно переспросил Матвей. – Видел я их исследования. Мрази. Крошечного кутёнка заживо препарировать… – голос проводника сорвался.
– Понятно, – вздохнул Лоскутов.
– Что вам понятно? – зарычал Матвей, пытаясь приподняться на койке.
– Понятно, с чего ты там такую бойню устроил. После твоего возвращения я туда своих парней отправил. Нашли семерых выживших. Так всё и узнали. Скажи, кто тебя учил так растяжки ставить? – неожиданно спросил Лоскутов. – Мои ребята чуть не поседели, когда это безобразие увидели. Сам же подорваться мог.
– Да как-то забыл леской и скотчем озаботиться, – фыркнул в ответ Матвей. – Что было под рукой, то и использовал. Главное, сработало.
– Да уж сработало. Основную массу охранников взрывом в оружейке накрыло, остальных ты в казарме положил. Вот уж точно, по принципу, дуракам везёт.
– Может, и так, – не стал спорить проводник. – Но заявляю официально. Любой, сказавший мне об опытах, экспериментах и тому подобных делах, сразу получит пулю в голову. И это совсем не шутка. Что называется, от слова совсем. Убивать буду сразу.
– Уймись, псих, – отмахнулся Лоскутов. – Там сейчас проверка полным ходом идёт. И, похоже, с кого-то погоны слетят, и не только.
– Дай-то бог, – вздохнул Матвей, обнимая Роя.
Из госпиталя Матвея выписали через три недели. И так не страдавший лишним весом проводник превратился в тень самого себя. Голова совсем поседела, а в уголках глаз залегли глубокие морщины. Рядом с ним Дана выглядела ожившей иллюстрацией молодости и красоты. Девушке исполнилось двадцать семь, и она входила в пору полного расцвета женского здоровья.
Тяжело косолапя, Матвей, едва выбравшись из палаты, добрёл до штабной палатки и, дождавшись, когда Лоскутов закончит очередной разгон, спросил разрешения войти. Махнув ему рукой, генерал попросил адъютанта сварить кофе и, мимоходом потрепав по голове выразительно облизнувшегося Роя, спросил:
