— Пока что еще не понял, — хмыкнул он, усаживаясь на кровати, а потом взъерошил и без того растрепанные волосы, словно стирая следы ее прикосновений.
Ригану определенно не нравилось, что он постоянно думает о том, как она себя чувствует, и еще больше — что заморачивается по поводу ее взглядов и внезапных визитов.
Агнесса будто почувствовала его настроение, коротко улыбнулась и сделала вид, что изучает панно. Риган накрыл ее руки ладонью и легко сжал, а она потянулась к нему и приникла к губам: мягкая, податливая, готовая на все. Он не выдержал — опрокинул ее на кровать, склоняясь над ней, целуя отчаянно и проникновенно. Необъяснимая, нереальная нежность к этой женщине грозила окончательно смести плотину равнодушия и цинизма, разметать возведенные им стены, за которыми, кроме призраков прошлого, пепла и тлена, не осталось ничего.
Ему хотелось прижиматься к ней, зарываться лицом в волосы, шептать: «Девочка моя», — и растворяться в разделенном на двоих, бесконечном, жарком желании. Желание. Он зацепился за него как за единственное спасение, потому что в нем не было ничего непривычного. На каждую ласку она отзывалась всем телом: подаваясь к нему, выгибаясь и кусая губы.
Опасная грань недопустимой близости заводила еще больше. Нежность сменилась страстью, прикосновения обжигали. Агнесса зарывалась руками в его волосы, цеплялась за плечи, царапала спину. Ее стоны срывались на крики, и эта запредельная откровенность сводила его с ума. Они не могли насытиться друг другом. На пределе невыносимого наслаждения Риган встретился с ней взглядом. Глаза Агнессы потемнели, она всхлипнула и задрожала, сжимаясь, и его накрыло оргазмом — ярким и будоражащим, когда все тело превращается в оголенный нерв.
Он молча смотрел на нее, отмечая налипшие на шею пряди волос и ямочки на щеках, соблазнительные изгибы, улыбку, которая озарила светом всю комнату.
— Хочешь есть? — Риган провел пальцами по ее припухшим губам.
Вопрос застал Агнессу врасплох, ее глаза расширились от удивления, которое тут же сменилось весельем. Она игриво укусила его за палец и счастливо рассмеялась.
— Очень.
Ужинали они в небольшом кафе на набережной в Сент-Джулианс, а после гуляли по побережью. Огни города с одной стороны, с другой — переливающаяся гладь морской воды. Песок приятно холодил ступни, все мысли развеялись на ветру.
— Здесь тоже хорошо… — Она первой нарушила затянувшееся молчание, взяла Ригана за руку и встретила его взгляд. Сейчас Агнесса выглядела особенно счастливой, словно сияла изнутри. — Я начинаю привыкать к теплу и пляжам.
— К хорошему быстро привыкаешь. Ты когда-нибудь думала о том, чтобы жить где-нибудь, кроме Лондона?
— Нет, — ее голос немного дрогнул, выдавая волнение. — Но я не такая домашняя, как кажется на первый взгляд.
— А я думал, — признался он, — с детства грезил другими городами и странами. Тогда я не представлял, что так намотаюсь по миру, что когда-нибудь дом станет для меня всего лишь иллюзией. Того, что есть куда вернуться.
Могло показаться, что он хочет вернуться в Эванс-Холл и жить как прежде. Вот только поместье, которое он воссоздал на обгоревших развалинах, и люди, которые мелькали на его жизненном пути, тоже были всего-навсего иллюзией. Все, кроме Джонатана и Лорин. Хотя с Конфеткой его связывали отнюдь не целомудренные и даже не дружеские отношения, Риган мог сказать, что никогда не считал ее проходной девицей из своих многочисленных приключений. Оставался еще Ян, но думать о нем сейчас было нелегко.
— Для меня дом там, где родные, — Агнесса эхом отразила его мысли. — Мне достаточно знать, что они просто есть, что у них все хорошо. Однажды мне уже пришлось переехать, и было нелегко. В Лондоне не хуже, чем в Москве, просто по-другому. Иногда мне снилось, что я все еще в России. Я подходила к окну и видела уютный двор и панельную девятиэтажку напротив. Старика, который делал гимнастику у качелей. Каждое утро, даже зимой. Когда я просыпалась, накатывала тоска, но потом я обнимала отца, маму и братьев, и сразу становилось легче.
— Поразительно, — он понял, что подумал вслух, поэтому поспешно добавил: — Что насчет сестры? Вы с ней больше, чем просто родня?
Агнесса тепло улыбнулась.
— У меня двое братьев, у Риты — трое. Подруги остались в Москве, а мы были единственными девочками в царстве мужчин, поэтому и подружились. — Агнесса понизила голос, словно хотела посвятить его в тайну. — Рита всегда была заводилой, а меня считала занудой и старалась растормошить. Но я все-таки ее переплюнула!
Риган улыбнулся.
