ножки. В какой-то миг замерла, задумчиво поднеся указательный пальчик к губам, и попыталась скинуть сапожок. Не получилось.
«Ну что ты как чурбан. Помоги уже ей», — раздался в голове довольный голос Роса, издали наблюдающего за происходящим.
Ну я и помог. Встал перед ней на одно колено и стянул сапожок, ощущая разгорающееся пламя желания. Потянулся к столь желанной сейчас женщине, но та коварно уперлась мне в грудь стопой и мягко оттолкнула меня кончиками пальцев. А сама, глядя мне в глаза, плавным движением провела руками от голени до бедра, отчего у меня все внизу аж вздрогнуло в попытке вырваться наружу. Тут же вспомнилась моя спонтанная ласка в библиотеке и так захотелось повторить… Мила же явно имела собственные планы на продолжение событий. Подцепив край чулочка, она мучительно медленно, сантиметр за сантиметром, стала его скатывать в рулончик, спускаясь все ниже и ниже, оголяя нежную кожу, и, достигнув щиколотки, вытянула ножку в мою сторону.
Получив право действовать, я быстро стянул чулочек и, не сдержавшись, начал покрывать поцелуями пальчики ее ног, стопу, щиколотки, голень. Мои руки тем временем скользили по ее ногам, поднимаясь все выше. Я уже предвкушал наше слияние, но она вновь мягко оттолкнула меня и… В общем, дальнейшие ее действия вызвали во мне такую борю чувств и эмоций, что я не то чтобы не хотел, просто не смел прикоснуться к ней. Казалось, это сошедшая с небес и искушающая меня богиня, но стоит коснуться, и видение растает без следа. Ее грация, жесты, томные взгляды из-под ресниц… А как она повела плечиками, и платье соскользнуло с них… А потом плавное движение бедер — и оно спало к ее ногам.
«Вот это самочка… Я б за такую любому пасть порвал…» — выдергивая меня из ступора, как-то мечтательно произнес в моей голове Рос.
А следом со стороны озера раздались аплодисменты. Немудрено. Было бы странно, если бы мои братцы пропустили такое фееричное зрелище. Вот и как она до такого додумалась? Я ничего подобного не то чтобы не видел, даже предположить не мог. И это несмотря на наши с братьями похождения в столице, где нравы среди вдовствующих дам довольно свободные, не говоря уже о беглых простолюдинках, зарабатывающих на жизнь своим телом, да и ищущие богатых мужей девицы, прошедшие уроки обольщения, такого не вытворяли. Вроде мелочь — разделась, но как она это сделала!
— Браво! — выкрикнул Винс. — Братишка, вот теперь я тебе тоже завидую!
— Да я сам себе завидую, — тихо буркнул я, поспешно скидывая одежду.
— Я не хуже могу, — тем временем фыркнула Кайра.
Вот же упертая, а?! Неужели не понимает, что ей до Милы, как до Легоса.
Подхожу к жене, отвешивая поклон, и аккуратно, боясь, что все это окажется наваждением, беру ее за руку, хотя с удовольствием уронил бы ее на прибрежный песок и, наплевав на присутствующих, показал бы шалунье, до чего она меня довела. Но нельзя. Я и так слишком много наворотил дел за последние сутки.
Ее близость сводила с ума, и в то же время разделяющее нас расстояние, не больше ладони, казалось огромным. Хотелось прижать ее к себе, ощутить ее кожу под своими руками, слиться телами, превратившись в одно целое. Не выдержав, приостановился, дав слугам сигнал, и тут же над озером поплыли звуки музыки.
Наконец-то она очутилась в моих объятиях. Такая близкая, такая родная и до безумия желанная. Мы задвигались в танце. Это была сладчайшая из мук — прижимать ее к себе и не иметь возможности удовлетворить сжигающее все внутри желание. Но зато я мог доказать этой женщине, что никто иной ей не нужен.
Повернул Милу к себе спиной, прижался к ее такому желанному и податливому телу, трогаю ее возбужденно торчащие груди, нежную кожу живота, и вот моя рука скользнула между послушно раздвинувшихся бедер, нащупала чувствительную точку… То, как Мила изогнулась в ответ на это прикосновение, едва не лишило меня рассудка. Ласкаю ее, второй раз в своей жизни обретая удовольствие не в акте соития и не от даруемых мне ласк, а от того наслаждения, что получает находящаяся в моих объятиях женщина. Вырвавшийся с ее губ стон и то, как она прижалась ко мне всем телом, забившись в экстазе, кажется, сделало меня счастливейшим из мужчин.
Я смутно помнил, как мы добрели до стола, как братья привстали, отдавая дань устроенному Милой представлению, и вот мы уже пьем, едим. Кайра из шкуры вон лезет, что-то лопочет, норовит подложить мне в тарелку особо лакомые кусочки, упорно не понимая, что мне плевать на все ее старания. Вон даже грудью притерлась, вот только вопреки ее ожиданиям это не вызвало во мне никаких эмоций, кроме раздражения. А ее это зацепило, посмотрите-ка! Вскочила из-за стола. Ну и что? Опять сбежишь? Дурость какая.
Гордо прошествовала мимо нас, да так, что, пожалуй, не появись в моей жизни Мила, распустил бы слюни и ползал бы за ней, умоляя облагодетельствовать своей лаской. Но она опоздала, теперь меня это не впечатляет. Зато братья вон как рты поразевали.
