– Кедр! Внимание! Объект находится в десяти с половиной километрах. Видишь его, прием?
– Я – Кедр! Цель вижу. Работаю.
Юрий сдвинул красную предохранительную скобу и нажал гашетку ракетного пуска. Легкий толчок и вспышка пламени возвестили о старте с борта «Востока» совсем уж небольшой ракеты. В ее головной части находился тепловой датчик цели, который наводил космический перехватчик на источник теплового излучения. Эта ракета была создана на основе все той же самонаводящейся «РС-2УС», но поскольку ни гравитация, ни сопротивление воздуха на нее не действовали, то и дальность в космосе для первой в мире советской космической ракеты-перехватчика была практически не ограниченной. Тут же автоматически включились двигатели коррекции космического корабля «Восток», компенсируя импульс, согласно второму закону Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Ракета шла на цель уверенно, да и американский спутник «Explosive-1» был достаточно простой мишенью. Активно маневрировать на орбите он все же не мог, так что Юрий просто взял упреждение при прицеливании. Поэтому и результат перехвата оказался закономерным. Яркая вспышка взрыва отразилась в блестящем светоотражающем забрале гермошлема космонавта с красной надписью «СССР».
Юрий сразу же включил двигатели коррекции, уводя «Восток» с траектории сближения. Разлетающиеся во все стороны обломки американского спутника могли нанести серьезные повреждения пилотируемому космическому кораблю.
– Кедр! Я – Заря! Прием, как слышите меня, Кедр? Ответьте…
– Кедр на связи», эксперимент выполнен успешно!
– Вас понял. Тормозная двигательная установка будет включена автоматически. Прошу провести ручную коррекцию положения космического корабля на орбите.
– Вас понял, коррекцию в ручном режиме выполняю. – Юрий переключил несколько тумблеров на приборной панели над головой. Снова полыхнули вспышки небольших реактивных двигателей. «Восток» сориентировался на траектории полета.
После первого в мире космического боя Юрий вдруг понял, что проголодался. Он с удовольствием употребил мясное пюре из специального туба, потом решил отведать сгущенного молока. И запил все соком. Было очень вкусно и питательно. Он набросал заметки по полету в блокноте. Положив карандаш рядом, он увидел, как тот «уплывает» в сторону. «В невесомости вещи нужно привязывать», – надиктовал на магнитофон свое наблюдение Юрий.
Космонавт глянул на бортовые часы, до расчетной точки включения тормозной двигательной установки оставалось совсем немного времени. Юрий захлопнул прозрачное забрало гермошлема, проверил систему жизнеобеспечения скафандра и приготовился к снижению.
Тормозной ракетный двигатель конструкции Алексея Исаева сработал штатно, но отключился на одну секунду раньше. Всего лишь на одну секунду, но это привело к недобору мощности. К тому же через сопло тормозного двигателя стал выходить сжатый азот, который применялся в вытеснительной системе подачи топлива из баков. Реактивная струя азота закрутила космический корабль, и «Восток» стал беспорядочно кувыркаться. У Юрия сжалось сердце: в иллюминаторе мелькал то голубой край Земли, то яркое Солнце, то заглядывала пугающе-черная бездна космоса.
«Восток», кувыркаясь, врезался в атмосферу Земли. При этом кабель-мачта, которая соединяла герметичный спускаемый аппарат и приборно-двигательный отсек, не отсоединилась. Эта неполадка возникала во всех предыдущих пусках космического корабля «Восток», случилась такая неприятность и сейчас. Юрий был готов к такому повороту событий, он знал, что в плотных слоях атмосферы кабель-мачта отгорит сама. И все же было неприятно осознавать, что тебя крутит волчком на высоте около полутора сотен километров на границе космоса и атмосферы Земли.
Наконец эта чертова кабель-мачта перегорела, и приборно-двигательный отсек отлетел в сторону. Произошло это на высоте 130 километров. Отсек сразу же полыхнул в плотных слоях атмосферы.
Спускаемый аппарат продолжил снижение по баллистической траектории. Снова навалились перегрузки, после невесомости орбитального полета они казались особенно ощутимыми. Но тренированный организм космонавта справился и с нагрузками в восемь-десять «же». За толстым стеклом иллюминатора полыхало пламя, температура снаружи достигала 3000–5000 градусов Цельсия. Кабина начала потрескивать. Выдержит ли термоизоляция перепад температур от минус 270 градусов до плюс 5000 градусов Цельсия?
Высотомер показывал семь тысяч метров, когда на приборной панели зажглось красное предупредительное табло «Приготовиться к катапультированию». Юрий сгруппировался – в следующую секунду над головой в белом гермошлеме грохнули пиропатроны, отстрелив крышку люка. Мощный заряд выбросил катапультное кресло вместе с пилотом-космонавтом из спускаемого аппарата. Вышел стабилизирующий парашют.
Затем отстрелилось и само кресло, а Юрий остался болтаться на стропах раскрывшегося основного парашюта. Заодно вышла и
