– Забудь, Очи, о том, чтобы в мир ээ-борзы попасть! Нет у тебя сил на то, знаешь сама!
Но тут вспыхнуло у нее лицо.
– Те! Вы трусливые куропатки! Делаете все, что Камка велит, и не думаете! Только многого ли вы этим добьетесь? А я сама камка! И в советчиках не нуждаюсь!
И, так сказав, выбежала вон из пещеры, не успела я крикнуть ей вслед: «Очи!»
Тяжело стало. Меня обуяла тревога. Хоть и знала, что Очишка непременно вернется, а все не могла унять ее. Девы на меня смотреть избегали.
Прошло время, и Согдай вдруг сказала:
– Я волнуюсь за Очи. Пойду поищу ее.
– Очишка не дура, сидит где-нибудь рядом, нас слушает и смеется, – сказала Ильдаза. – Сама вернется.
– Нет, я волнуюсь. Там буря, – упрямо ответила Согдай и поднялась, чтобы идти.
– Не ходи одна, – сказала я. – Пойдите с Ильдазой вдвоем.
И, как ни упрямилась Ильдаза, ослушаться побоялась: ушли вместе. Совсем тяжело в пещере стало. Я к огню ближе села и стала резать по кости, чтобы хоть как-то от тревоги отвлечься.
Прошло немного времени, раздался шорох из лаза, обернулись мы с Ак-Дирьи – это вернулась Ильдаза.
– Те, какая буря! – сказала она и села к огню, стряхивая с себя снег. – За пять шагов ничего не видать.
– А где Очи? – спросила я. – Где Согдай?
– Разве не приходили? – Она только тут подняла глаза. – Я видела, как вместе пошли по круче, думала, в пещеру.
– Не было их.
– Придут, некуда деться.
Мне не понравилось это. Очень хотела я, чтобы девы вернулись прежде Камки. Но тут снова послышался шорох в лазе, и не успела Ильдаза сказать: «Вот и они», – как в пещеру спустилась сама Камка. Скинула силки у входа, снег с плеч сбила – и одного взгляда на наши лица хватило ей, чтоб догадаться, что у нас что-то стряслось.
– Где они? – спросила, и девы тут же наперебой ей все рассказали: и весь разговор, и про ссору Ак-Дирьи и Очи, и о том, что видела их Ильдаза на круче. «Вернутся сейчас, сейчас вернутся», – беспрестанно причитала она плаксивым голосом, будто ее собирались ругать. Камка не выдержала и огрызнулась:
– Если так боишься, сейчас снова пойдешь их искать, пока за руку не приведешь обеих!
Ильдазка заныла пуще, но тут из лаза посыпался снег, и упала замерзшая Очи.
– Одна? – Камка взглянула на нее грозно. Но та словно не слыхала. Ни на кого не глядя, насупившись, подошла к огню, протянула руки.
– Одна? – повторила Камка громче.
– С кем мне быть? – буркнула Очи. Держалась она так, словно не забыла еще обиды, и только пурга заставила ее вернуться.
– Где Согдай? – спросила Камка.
Но Очи только плечом повела, мол, мне-то откуда знать?
Грозным, тяжелым взглядом взглянула Камка на Ильдазку. Та даже взвыла от страха.
– Видела, видела! Своими глазами их вместе видела! От сдвоенной лиственницы уходили. Потому и звать их не стала, в пещеру пошли, думала. С нее спрашивай, не с меня!
– Не видела я Согдай, – хмуро отвечала Очи, и мы все поняли, что она не врет. – Я на утесе под склоном сидела, – добавила, хлюпая носом и потирая слезящиеся от ветра глаза.
– Но ведь я видела! Видела! – закричала пуще Ильдаза, но Камка перебила ее:
– Замолчи, курица! Верим тебе, только не Очи ты видела.
– Очи, Очи! Кто ж еще такой, как она? Ее не спутать!
– Лишь ее чол будет такой же, – ответила Камка.
Но Очи спокойно сказала:
– Не умею я их создавать. Как Аштара рассказала, пробовала, но не вышло. Только ей это, видно, дано.
– Недостаточно сильным желание было. Сейчас же ты очень хотела. Или скажешь нет?
Темным опять стало лицо у Очи. Будто за узду, поневоле ее тянули. Нехотя отвечала:
– Да, думала.
