Все румы были залиты кровью, скользили под ногами. Костя ясно видел чью-то отрубленную кисть, потом Йодур ударил своего противника кулаком, в котором был зажат меч, и переступил, носком сапога сбрасывая обрубок.
Вражина, получив по зубам, качнулся, и Беловолосый тут же воспользовался мечом по прямому назначению – коротким рубящим движением ударил в шею.
Вскочил на агонизирующее тело, нанес секущий удар сверху вниз, отбивая чей-то клинок, заехал этому кому-то ногой и спрыгнул на палубу, уберегаясь от стригущего маха сбоку, – секира пронеслась там, где недавно трепетали на ветру белые волосы.
Удар с оборота достиг цели, а секира припоздала – пока погасишь инерцию, пока разгонишь!
– Руби, Хадд!
– Сзади!
– Вижу!
– Меч мне!
– Держи!
– Поймал! На-а!
– Бьёрн, я иду! Держись!
– Эйрик!
– Здесь я!
– Помоги…
– Щас! Куда прешь, зараза?
– Получи!
– Готов?
– Готов!
– Врежь ему от меня!
– Один…
– Сдохни!
– Один, я иду к тебе…
– Вот мразь! Чуть руку мне не оттяпал!
– Берегись!
– Да что он ко мне пристал!
– Роскви, сюда!
– Я здесь!
– Удерживай этого.
– Есть!
Хродгейр, мимоходом подрубив бок одуревшему хускарлу, сошелся в поединке, которого так долго ждал, – его противником стал сам Эйнар Пешеход, здоровенный детина, выделявшийся ростом и шириной плеч даже среди норегов, ребят огромных.
Шлем на ярле был обычным, а вот доспех выделялся продвинутостью – обычный кожаный панцирь был обшит спереди толстыми стальными пластинами, квадратными и прямоугольными, складывавшимися в латную «мозаику», защищавшую грудь и живот. Металлические бляхи были наклепаны на плечи, свисая еще неведомыми в этом времени эполетами, на локти, прикрывали спину этаким паркетом. А на ноги Эйнар натянул ноговицы – тяжелые кольчужные чулки, подвязанные к поясу. Вся броня тянула пуда на полтора, но Пешеход, похоже, не слишком замечал тяжесть лат.
Кривой, видя такое дело, усмехнулся презрительно.
– Что ты, как черепаха, забился в панцирь? – спросил он. – Боишься, что я тебя оттуда выковыряю? Правильно боишься…
– Тебе не понять, презренный! – пророкотал Эйнар-ярл.
– Ах, какие слова мы знаем!
Сделав требовательный жест, Хродгейр поймал брошенную ему секиру, не слишком большую, но с топорищем, окованным стальными кольцами – не перерубишь.
Боевой топор – страшное оружие в умелых руках. Секира, она и есть секира, массы у нее побольше, чем у меча. Остановить после замаха трудно и разогнать нелегко. Приходится постоянно держать секиру «на махе», она должна всегда двигаться – так легче ударить самому или отвести выпад противника.
