где сходились пути с запада – по Двине и с востока – по Оке, то стал владыкой всей Гардарики.
Азартные ярлы и князья, кунингасы и рейксы подзуживают Рюрика, зовут в поход на Кенугард, который местные жители кличут Киевом, а ромеи – Самбатасом.
Вот только Рюрик не торопится. Да, власть над Киевом расширила бы его владения, но что брать в том вшивом Кенугарде? Сало? Или жито?
Спору нет, хлебец с сальцем – штука вкусная, но это не та цель, к которой должен стремиться истинный конунг. Разве можно сравнить Кенугард с Альдейгьюборгом?
Каждый год в Альдейгу прибывают арабские купцы и оставляют на берегу Олкоги груды серебра. А за дирхемы можно купить все.
Много ли купишь за жито с салом? То-то и оно.
Нет, когда-то Кенугард, вернее, Самбат был местом весьма оживленным, ведь его основали сарматы, чтобы менять товар из степи на то, что дает лес.
Сарматов давно нет, а город остался. Правда, его завоевал один из самых видных варягов, Аскольд-сэконунг. Будучи при кораблях, да с дружиной, но без земли, Аскольд заявился в Киев и объявил себя новым правителем.
Что сталось со старым, история умалчивает. Наверное, помер.
Ныне Киевом правит Дир, но Рюрик не спешит слать туда варягов. Хотя один ход им был-таки сделан – южнее Кенугарда варяги выстроили крепость Витахольм[32]. Именно там останавливаются русские скедии, когда спускаются по Непру. А вот дальше к югу лежат земли опасные, и все они под властью печенегов.
– О чем задумалась, красна девица? – спросил Рюрик.
Эльвёр растерялась и сразу проговорила заученную фразу:
– Прими в дар от Харальда-конунга, владыки норегов.
И протянула правителю Гардов изящную шкатулку. Что в ней находилось, девушка не знала, но полагала, что нечто ценное, – ящичек был увесист.
– Благодарю, – улыбнулся Рюрик, принимая подарок, и сделал приглашающий жест: – Проходите, гости дорогие, отведайте моего угощенья.
Конунг провел Эйнара и Эльвёр в большую светлую палату, большие окна которой на зиму закладывались резными досками. Правда, близилось лето, и солнце заливало большой зал, освещая ковер на полу, лавки вдоль стен и большое кресло у дальней стены, отделанное слоновой костью и лазуритом. Это был трон.
Но Рюрик не стал восседать на нем, изображая царствующую особу, а отпер неприметную дверь.
Перешагнув порог вслед за Пешеходом, Эльвёр оказалась в комнате поменьше размерами, но гораздо более уютной.
Тут стоял большой стол, вокруг которого, по ромейскому обычаю, были расставлены деревянные кресла.
Усадив гостей, Рюрик велел накрывать.
Расторопные слуги принесли балык из осетра и громадное блюдо с дымящейся олениной, пироги с грибами и еще что-то в горшочках, в мисках и в кувшинах.
– Мед старый, девица-красавица, – балагурил хозяин, наливая дочери Освивра в кубок. – Голова ясности не теряет, а вот ноги идти отказываются!
– Я не буду усердствовать, – улыбнулась Эльвёр.
Она чувствовала симпатию, исходившую от Рюрика, – именно симпатию, а не обычную похоть. Хотя желание тоже проскальзывало в его взгляде. Ну так конунг далеко не стар, а Ефанда… Даже если супруга – прекраснейшая из женщин, это не избавляет мужчину от влечения.
– Куда путь держите, гости дорогие? – поинтересовался конунг.
– Мы – послы Харальда Прекрасноволосого, правителя Норэгр, – солидно измолвил Эйнар. – Он направил нас к владыке Миклагарда. Зная, что путь туда пролегает через земли Гардарики, мы явились приветствовать государя.
– Я не государь, – улыбнулся Рюрик. – Я всего лишь призван народом Гардов, дабы остерегать соседей, а когда надо, и доказывать право владычества мечом. Я выдам вам грамоту, чтобы мои люди не чинили вам препятствий. Но за Витахольмом… – Он развел руками. – Дальше только боги властны! И степняки.
– Мы справимся, – веско сказал Эйнар.
Не слушая Пешехода, конунг подмигнул Эльвёр.
– Не так страшны печенеги, как о них болтают. Просто будьте бдительны и зорки, всегда держите мечи под рукой. Не
