младенцам в нашем искусстве.
Мы встали и от всего сердца низко поклонились.
Я так был растроган, что решился даже спросить, чем объяснить такую честь, оказываемую нам. Хотелось бы знать, чтоб более сознательно относиться к предстоящим упражнениям и лучше воспользоваться ими.
На мой запрос Рахманов коротко ответил: 'Я не уполномочен с_а_м_и_м объяснять вам это. Мое дело исполнять лишь волю пославшего меня'.
Неожиданно для нас за кулисами кто-то очень хорошо заиграл на фортепиано Лунную сонату Бетховена, и в центре комнаты на потолке зажгли синюю лампу в матовом полукруглом стекле. Можно было подумать, что ею хотели дать иллюзию луны. Хорошая музыка и полусвет произвели свое действие и настроили нас на грустные мечтания и мысли…
– Пойдемте в церковь,- предложил нам Торцов, когда вошел в класс.
– В церковь?! Зачем? – недоумевали мы. – А как же урок?
– В этом и будет заключаться урок, что мы с вами пойдем сначала в церковь, потом в мебельную лавку, потом в какое-нибудь правление, на станцию железной дороги, на рынок.
Вьюнцов уже встал, повидимому, собираясь итти, но Торцов его остановил.
– Нам, артистам, совсем не требуется нанимать извозчика, чтоб объехать все эти места. Сидите спокойно, а путешествовать будет ваше воображение. Его сфера, а не реальная жизнь является нашей артистической областью.
Не прошло и несколько секунд, как большинство из нас уже очутились мысленно в церкви.
– В какой? – спросил Торцов Вельяминову, которая уже успела перекреститься, помолиться и пококетничать глазками с мнимым Николаем Чудотворцем, прикладываясь к его ручкам.
Наша красавица не сумела определить, в какую церковь она зашла.
– Вообще – в церковь.
– Нет. 'Вообще' в искусстве не считается,- сказал ей Аркадий Николаевич.- Вы сход
– Я не знаю, как это делается,- кокетничала Вельяминова.
– Мы сейчас разберем,- успокоил ее Торцов. – Позвольте вашу ручку,- любезно обратился он к ней. Она поспешила исполнить его просьбу и протянула Аркадию Николаевичу свою красивую руку. Но Торцов положил ее обратно на ее полные колени, сказав при этом:
– Только мысленно… мысленно протяните мне вашу ручку, я ее возьму и мы пойдем. По какой улице? – спросил Торцов Вельяминову.
– По Покровке,- ответила она.
– Идем,- смело промолвил Торцов, не двигаясь с места.- Не забудьте сказать мне, когда вы придете.
– Вы сейчас находитесь в Москве, в нашей школе.
Я ввожу м_а_г_и_ч_е_с_к_о_е 'е_с_л_и б' и спрашиваю вас: что бы вы делали, е_с_л_и б вы были не здесь, а плыли на большом пароходе в Америку во время сильнейшего шторма?
– Что бы я делал? – соображал Шустов.
– Прежде всего надо принять во внимание то, что вся эта комната качалась бы,- подталкивал наше воображение Аркадий Николаевич. – На этих жиденьких стульях сидеть было бы нельзя… Их перекатывало бы с одного конца на другой… Стоять тоже было бы невозможно, так как пол то становился бы дыбом, то накренялся бы вниз, в противоположном направлении…
– При таких условиях лучше всего поскорее пробраться в хвою каюту и лечь,- решил Шустов…
– Где же моя каюта? – соображал дальше Шустов.
– Допустим, что она в самом низу и что итти туда нужно в эту дверь, а потом сходить по лестнице, ведущей в гардероб,- подсказывал Торцов.
– В данную секунду пол накренился сюда, вниз, к двери,- соображал Шустов.- Значит… я скатываюсь к этой стене.
– Как же удержаться около нее, за что ухватиться? За диван? – спрашивал Торцов.
– Нет, он полетит вниз вместе со мной при обратном крене парохода… Лучше сяду на пол,- решил Шустов.- Надо сознаться, что условия пароходной жизни создаются не из приятных, а атмосфера в достаточной степени тревожная.
– Как назвать то, что вы делаете сейчас? – продолжал дальше Аркадий Николаевич.
– Соображаю условия, при которых мне приходится передвигаться к своей каюте,- отвечал Шустов…
Как только Торцов вошел в класс, он обратился ко мне и спросил:
– Где вы сейчас находитесь?
– В классе,- ответил я.
– А если б вы были дома,- снова задал он мне вопрос,- что бы вы делали?
Прежде чем ответить, пришлось почувствовать себя в своей комнате, вспомнить то, что было утром, что предстояло вечером, дела, которые накопились и ждут очереди, пришлось справиться со своими личными побуждениями, желаниями; принять во внимание другие условия и в конце концов решить то, что мне надо было бы делать, то есть в данном случае навестить дядю и двоюродного брата Коку.
– Смотрите! – Аркадий Николаевич вынул из кармана жилета театральный билет и сказал: – Вот ложа на сегодняшнюю генеральную репетицию в Малом театре. Представьте себе, что я дал ее вам… и вы можете всем классом итти туда. Но вот беда, Названову надо ехать к дяде. Если б все это было правдой, как бы вы поступили? – обратился он вновь ко мне.
– Очень просто! Поехал бы в театр,- признался я.
– Коли так, то я ввожу вам новое м_а_г_и_ч_е_с_к_о_е 'е_с_л_и б',- объявил Торцов. – Дядя требует вас по совершенно неотложному делу. Он пишет, что если вы не приедете тотчас же, то вам будет плохо.
– Пустяки! Это паникерство,- отнекивался я.
– Пусть так в действительности, но в игре происходит совсем иначе.
Вводимые 'е_с_л_и б' обязательны для вас, и потому наличие опасности несомненно.
– Ох, этот дядя! – вырвалось у меня восклицание от души.
– С меня довольно,- сказал Торцов.- Это восклицание лучше всяких убеждений показывает силу и воздействие на вас м_а_г_и_ч_е_с_к_о_г_о 'е_с_л_и б'.
Но я ввожу вам еще одно м_а_г_и_ч_е_с_к_о_е 'е_с_л_и б' и говорю по секрету, что в сегодняшней генеральной репетиции случайно участвует знаменитый петербургский артист В… Он
сыграет еще только один спектакль, на который все билеты уже распроданы. Таким образом, единственная возможность увидеть его – сегодня или никогда. Решайте скорее, уже семь с четвертью часа, через четверть часа начало спектакля.
– Это жестоко! – не менее искренно, чем в прошлый раз, воскликнул я.
– Имейте в виду, что был второй звонок по телефону от дяди. Он приглашает вас приехать как можно скорее.
– Я отказываюсь, играть в такую игру,- сказал я решительно.- Она действует на нервы.
– Этим отказом вы признаете с_и_лу в_о_з_д_е_й_с_т_в_и_я м_а_г_и_ч_е_с_к_о_г_о 'е_с_л_и б' н_а н_а_ш_у д_у_ш_у и ч_у_в_с_т_в_о_в_а_н_и_я, – сказал Торцов.
Я должен был признать то, что стало для меня несомненно…
По окончании урока4 Торцов просматривал нашу работу по т_р_е_н_и_н_г_у и м_у_ш_т_р_е. Проверив упражнения по о_с_л_а_б_л_е_н_и_ю м_ы_ш_ц, он сказал:
– Теперь вы начинаете осмысливать и оправдывать случайно взятые позы. Они превращаются у вас в р_е_а_л_ь_н_ы_е д_е_й_с_т_в_и_я. Вот, например, сейчас у Вьюнцова. Сначала он, как всегда, не без ломания, позировал, но потом стал рвать мнимый виноград или что-то другое.
Это осмыслило и оправдало позу действием.
Сегодня Торцов передавал нас Рахманову. Он показывал упражнения для развития физического чувства
