школе модели (макеты) античных театров, рыночных, мистериальных, уличных и проч.
Практической целью для изучения литературы ставится ученикам задача создания классического репертуара всех эпох и народов, создание на двадцать лет вперед репертуара для их будущего театра. Для этого выбираются авторы: Шекспир, Шиллер, Гёте, Гоголь, Грибоедов и др. Каждому ученику поручается по известному количеству пьес для прочтения и соответствующее количество карт для заполнения их надписями, согласно с обозначенными там вопросами: содержание пьесы, оценка, пригодность для нашего театра, распределение ролей по труппе, сквозное действие, сверхзадача, главные, основные куски и эпизоды, без которых нет пьесы, и др.
Сданные карты обсуждаются на литературных заседаниях учеников и преподавателей, записи оцениваются и критикуются, и карта либо утверждается и поступает в библиотеку школы и будущего театра, либо возвращается ученику для исправления. Таким способом можно, с одной стороны, подготовить очень важные пособия для будущего театра при создании им репертуара, а с другой стороны, через практические задания заставить ученика самого прочесть или услышать отзывы других о мировых литературных драматических произведениях. Их придется довольно хорошо усвоить, так как всему коллективу предстоит обсуждать вопрос о двадцатилетнем репертуаре театра62.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Иллюстрация программы является для нас, преподавателей и учеников, экзаменом.
Вы поймете, что, для того чтоб выполнять эту монтировку и показывать строение нашей так называемой 'системы', каждому из участников необходимо хорошо понять и знать [ее] основы.
Мало того. Ему приходится показывать, значит – уметь делать как то, что надо, так и то, что не надо.
Мы допускаем пародию на то, чего делать не надо. Это тоже полезно. Это заставляет технически понять и овладеть, уметь вызывать и уметь уничтожать ненужное, плохое, ошибочное.
Для этого придуманы в ремесле всевозможные штампы, чтоб актер мог не тревожить себя, ничего не чувствовать, а при этом болтать слова в условных, ремесленных интонациях.
СЛОВО, РЕЧЬ 63
[К_о_н_ф_е_р_и_р_у_ю_щ_и_й.] До сих пор ученики передавали мысли и чувства изображаемых ими лиц в этюде своими словами. Эти слова приходили к ним сами собой, в процессе игры. Творившие были авторами этих слов, которые указывались им их собственным подтекстом, то есть линией душевного переживания. Такой процесс совершается в самой жизни. Так должно было бы быть и на сцене.
Но там происходит иначе.
В театре артисты играют не свои произведения, как в этюде, и говорят в них не свои, а чужие слова автора пьесы.
Но и при работе над этюдом ученикам только вначале дозволяется иметь дело со случайными словами.
Наступает момент, когда становится необходимо покончить со словесным экспромтом и однажды навсегда зафиксировать текст роли.
Тогда слова этюда записываются, выправляются, устанавливаются и заучиваются наизусть.
Но тут происходит неожиданное. Свой этюд, свои слова становятся ученикам почти чужими и начинают произноситься не с живыми человеческими, а с условными актерскими интонациями.
Чем объяснить такое превращение?
Во-первых, необходимостью произносить установленные слова текстуально и, во-вторых, напряжением памяти при повторении заученных слов. Как то, так и другое отвлекает внимание от внутренней творческой линии роли, а без нее слова произносятся ради самих слов, ради их звуков. Такое словоговорение нарушает нормальное течение процесса речи и создает вывих.
Но актеры скоро привыкают к разъединению текста от подтекста и даже забывают о последнем.
От времени и привычки зафиксированные слова начинают произноситься механически и попадают во власть мускула языка. Такие слова, попавшие на мускул, произносятся помимо сознания. При этом происходит разъединение текста от подтекста, отчего слова становятся пустыми, бездушными, холодными, не согретыми изнутри, не оправданными мыслью, формальными. Так создается вывих и непроизвольное словоговорение, опережающие работу мысли, чувства, воли и всех душевных элементов. Они плетутся за механически произносимым словом, как пешеход за поездом железной дороги, без всякой надежды опередить их. Если вывих получается даже в этюде с зафиксированным текстом самого творящего, то такой же вывих еще более возможен в роли с чужими словами автора. Эти слова часто насильно, наскоро вызубриваются исполнителем, без предварительного создания внутреннего подтекста.
Чем развитее механическая память, тем этот процесс сильнее овладевает актером, а чем сильнее он им овладевает, тем еще больше развивается и изощряется механическая сторона процесса. В конце концов доходит до того, что актер теряет способность говорить на сцене по-человечески, и тогда устанавливается условная речь, выработанная актерским ремеслом. Она сама собой механизируется от частого повторения.
Мы вам сейчас покажем образец такой речи.
Ученики должны не только знать, понимать неправильное, но и воспроизводить его. Это наиболее исчерпывающий прием изучения ошибок. Ими надо уметь владеть. Правильное лучше оценивается, когда до конца охватываешь не только его, но и неправильное.
Вот почему мы позволяем ученикам производить пародии на неправильное чтение.
Этюд No…
П_р_е_п_о_д_а_в_а_т_е_л_ь. Иванов! Прочтите 'Чуден Днепр'64 так, как вам запрещается читать.
П_р_е_п_о_д_а_в_а_т_е_л_ь. Какой линией вы сейчас руководствовались?
У_ч_е_н_и_к. Никакой. Я механически болтал слова.
К_о_н_ф_е_р_и_р_у_ю_щ_и_й. Условия, способствующие нарушению естественной человеческой речи, чаще всего коренятся во внутреннем вывихе, в неверной линии, по которой можно итти в процессе игры на сцене. Многие из этих линий соблазнительны тем, что они доступны. Например, линия мизансцены. Она легко запоминается: войти на подмостки, в такую-то дверь, поздороваться с тем-то, положить шляпу и перчатки туда-то, при этом сказать такую-то реплику, а сказав ее, итти к окну, там понюхать цветок и произнести еще несколько реплик и т. д.
Так, переходя с одного места на другое и механически болтая измызганные слова роли, актер выполняет 'представляльный' ритуал, не имеющий ничего общего ни с внутренней сутью пьесы и роли, ни с ее текстом и подтекстом, ни с процессом творчества.
Можно ли рассчитывать на правильную речь при таких условиях?
Конечно, нет.
Мы покажем вам сейчас образец такой игры, а кино проиллюстрирует нам внутренние видения исполнителя роли65.
Есть и еще более легкая и соблазнительная линия, которой очень охотно придерживаются актеры. Это линия с_ц_е_н_и_ч_е_с_к_и_х т_р_ю_к_о_в.
В каждой роли скоро выясняются места, на которые откликается зритель смехом и аплодисментами. Актеры знают и любят эти места роли, создающие им 'успех'. Некоторые из нас отдают таким моментам игры все свое внимание, в ущерб основной идее пьесы, логике, здравому смыслу.
Доходит до того, что за трюками и привычным болтанием текста забываются и мысли роли и даже ее фабула. Все отдается в жертву актерским 'трючкам'.
Эта линия тоже легко фиксируется. Так создаются самоигральные роли, в которых слова говорятся, а
