приходится уходить от посягательств пиратов, если груз ценный, но повторения того ужаса, когда обгорел Рома, больше не случается. Впрочем, это они мне так говорят, а уж как там на самом деле… Я стараюсь не думать о плохом. Мама говорит, если думать о хорошем, оно всегда победит плохое. Вот я и думаю о том, как мы счастливы все вместе.
Однажды они мне признались, что рады, что я не смогла выбрать кого-то одного, потому что терять друг друга им так же тяжело, как потерять близкого человека. Верю. Верю и люблю их за эту дружбу еще больше. Радуюсь, что не разрушила ее и что они нашли в себе силы перешагнуть чувство собственника и попробовать начать отношения втроем. Даже представить не могу, что одного из них могло сейчас не быть со мной. Это так же нелепо, как заявить, что с одной ногой ходить удобней.
– Голодные? – спросила я.
– Ага, – кивнули мои мужики.
– Что будете?
– Десерт, – они одинаково искушающе осклабились.
– А ужин? – не могла не уточнить я как заботливая жена.
– Десерт, – уверенно кивнул Рома.
– Но кушать!
– Вот его, родимого, мы и будем кушать, – подмигнул Дима. – Наш любимый, пожалуйста.
– Самый любимый, – поддакнул Грейн.
Я усмехнулась и позвала Симу. Пока мои мужчины приводили себя в порядок, я прошла в комнату, обставленную, как земной бар. Здесь есть подиум, есть шест, на котором я научилась вертеться под руководством Симы и стащенных ею видео. Есть барная стойка, за которой мешает коктейли голографический бармен. Есть такие же зрители, создающие массовку. Есть световые эффекты, но главное, здесь бывают мои мужчины и я. Это одно из их любимых развлечений, когда засыпают дети или их забирают бабушки с дедушками. Мы так развлекаемся не часто, оставляя перчинку в моих танцах и в том, что неизменно происходит после.
– Держись, Инусик, у них уже от предвкушения пульс бешеный, – оповестила меня Сима. – Можешь просто столбом постоять, им все равно понравится.
– Ну щаз-з, – фыркнула я. – Для того я тут потела, готовилась, чтобы столбом стоять.
– Ну смотри, я тебя предупредила, – хмыкнула Серафима и запустила симуляцию двух извивающихся танцовщиц.
Когда мои мальчики вошли в бар «В гостях у Страсти», на них были надеты джинсы и футболки. Земной бар, земной антураж. Дима скинул на соседнюю банкетку пиджак, который нес на плече. Рома повернулся к бармену, встретившему их улыбкой, и заказал выпить. Они повернулись в сторону подиума, с интересом рассматривая танцовщиц, сбрасывавших последние одежды.
– Когда появится Великолепная Инесса? – спросили они у бармена.
– Как всегда, в конце шоу, – ответил тот, сияя белозубой улыбкой. – Как прошел ваш день, господа?
– Спасибо, Макс, отлично, – усмехнулся Дима.
– Здесь сегодня жарко, – произнес Макс, протирая стакан белоснежной салфеткой. – Говорят, какой-то богач хочет сегодня сделать Инессе предложение.
– Облезет, – недовольно отозвался Рома.
Сима каждый раз меняет разговор бармена, но даже фальшивое упоминание соперника злит моих мальчиков. Может, в этом виноват антураж, неотличимый от натуральных людей и декораций. По залу ходят официантки, кто-то из посетителей смеется. В трусики новой девушке суют деньги. Мои мужчины допивают свои коктейли и начинают в нетерпении поглядывать на часы над барной стойкой.
Наконец появляется ведущий этого шоу и объявляет:
– Дамы и господа, долгожданная звезда нашего вечера – Великолепная Инесса!
Публика замирает. Зал погружается в полумрак, и Дима с Ромой перебираются ближе. Их места рядом с подиумом всегда свободны. Над импровизированной сценой разливается мягкий свет, появляются журчащие мраморные фонтаны и античные колонны, по которым сползает плющ. Мои мальчики еще не видели этого номера, потому замирают вместе с призрачной публикой.
Алый полог распадается, и я плавной походкой скольжу навстречу жадным взглядам публики, моим обожаемым самцам, чья страсть зажигает меня, превращая в ревущее пламя. На мне мое любимое бирюзовое платье. Сегодня оно приняло форму хитона. В моих руках золотая чаша с вином. Вино настоящее, и я очень долго училась танцевать, не расплескивая ни капли.
Музыка вливается в мою кровь, я дышу ею. Мое тело звучит с завораживающей мелодией в унисон. Хитон еще на мне, но из его складок то и дело появляется то одна ножка, то другая, маня и разжигая мужскую фантазию. Я изящно наклоняюсь, ставлю чашу на
