Первый советник покачал головой:
– Ясновельможный, я никоим образом не хотел калечить пана Тадеуша. Равно как никого другого. В противном случае, сколь ни прискорбно говорить такие слова, пан Тадеуш до конца дней своих не мог бы пользоваться правой рукой, а вашей княжьей мосьци пришлось бы искать нового начальника стражи…
Ротмистр вспыхнул, но промолчал. Возразить-то было нечего… А князь с серьезным видом кивнул:
– Верю! Еще вчера утром я счел бы бахвалом любого, сказавшего такое, а теперь – верю. Причем безоговорочно. Ибо видел все это своими глазами… Кстати, а научить хотя бы нескольких людей тому, что пан умеет, можно? Я имею в виду – в течение ближайшего года? Мне бы хотелось иметь такую стражу.
Подопригора-Пшекшивильский только чудом удержался от крика: «Меня, меня возьмите в ученики! Я буду очень стараться!» Московит после чуть заметной паузы ответил:
– В течение года я смогу обучить их лишь азам. Поскольку на это необходимо гораздо больше времени, а ясновельможный князь сам хорошо знает, как я буду загружен делами. Даже имея помощника. – Он кивком головы указал на ротмистра. – Но хоть какие-то начала им преподам, если вашей княжьей мосьци так угодно. Этого будет достаточно, чтобы победить даже очень сильного противника.
– Угодно! – торопливо заявил Иеремия.
– Проше… пана Анджея… – набравшись храбрости, кое-как произнес ротмистр. – Могу я надеяться, что пан обучит и меня?
– Конечно! – совершенно спокойно, как если бы речь шла о чем-то само собой разумеющемся, отозвался московит. – Мой помощник должен уметь делать то же, что умею я сам. Но… только с одним условием.
– С каким, проше пана? – насторожился Подопригра-Пшекшивильский.
– Если пан Тадеуш, в свою очередь, возьмется обучать меня фехтованию на саблях, – улыбнулся первый советник.
Глава 20
Мой план, хоть и продуманный наспех, поражал размахом и сложностью. Он был разделен на три этапа.
Во-первых, князю Вишневецкому надлежало немедленно передислоцироваться (говоря языком моего времени) в более спокойный регион. В идеале, расположенный в глубоком тылу, за пределами досягаемости противника.
Во-вторых, находясь там, следовало разработать и внедрить те самые «новшества», обещанные мною князю, затем провести избирательную кампанию… тьфу, да что же меня так в современность тянет! Я хотел сказать – готовить общественное мнение (и прежде всего наиболее влиятельных членов сейма) к необходимости избрания Вишневецкого королем Речи Посполитой. Готовить терпеливо, неустанно, не забегая вперед и не торопя события, помня мудрую поговорку: капля воды и камень точит.
Наконец, в-третьих, столь же терпеливо выждав, пока Хмельницкий своими военными успехами буквально поставит Речь Посполитую на грань гибели и распада, пока перепуганные обыватели, а вслед за ними – мелкая и крупная шляхта не возопят, призывая «спасителя Отечества» и требуя принятия самых решительных мер, выступить и продемонстрировать эти самые «меры». Которые должны быть столь весомыми и впечатляющими, что у самого важного и спесивого магната возник бы страх перед мощью и возможностями князя… Что приведет к избранию Вишневецкого королем, а главное, к резкому расширению его полномочий. И последующему изменению политики всей Речи Посполитой.
Говоря откровенно, от грандиозности и сложности задачи, которую я сам себе поставил, сжималось сердце. И мысль: «А справлюсь ли?!» – не давала покоя…
Хотя куда деваться… Попал в XVII век – действуй и не ропщи. Помня накрепко вбитое в тебя правило: «Для спецуры невыполнимых задач нет!»
Если уж совсем начистоту, была еще одна причина для сомнений. Точнее? – для сильного душевного дискомфорта. Как тут ни крути, я сейчас играл на руку полякам, выступая против украинцев… А мое детство все-таки прошло во времена СССР, когда многие вещи казались незыблемыми и само собой разумеющимися. В том числе пресловутое «братство народов республик свободных».
«Ничего, Андрюха! Это же для их блага, а не во вред! – утешал меня внутренний голос. – Православие восстановим в правах, покончим с национальным гнетом… Дадим автономию, в конце концов!»
«Угу. Первый шаг к сепаратизму…» – ехидно откликнулся я, решив просто выбросить эти сомнения из головы. При выполнении боевой задачи никакие посторонние детали не должны отвлекать! Тем более – неуместная сентиментальность.
…Пан ротмистр в первую секунду подумал, что ослышался. Потом мелькнула мысль: московит над ним просто насмехается. Но зачем, с какой целью?..
– Проше пана… – растерянно произнес он. – Неужели… – Подопригора-Пшекшивильский замялся. Само предположение, что человек благородного происхождения, тем более – искусный в воинском деле, мог не владеть саблей, казалось не просто нелепым –
