– Почему такой вопрос?
– Просто интересно, – пожала я плечами. Мне не поверили. – Вчера один… из ваших стоял рядом со мной и не мог различить ревность. Решил, что я на него сержусь.
А сегодня сам сказал, что любить не способен. Карис отвлеклась от разглядывания преподавателя и с любопытством посмотрела на меня.
– Как зовут этого одного?
– Не важно, – отрезала я.
– Ты помнишь правила: я честно отвечаю на твои вопросы, ты на мои.
Она была права, мы договорились…
– Диз, – я не назвала настоящее имя, надеясь, что Карис его не узнает, но та расхохоталась. – Судя по всему, вы знакомы.
Еще одна из списка его подружек? Увы, мой намек Карис оставила без комментариев.
– Ладно, называй. Эмоцию, – объяснила она, заметив мое непонимание. – А я расскажу, как ее чувствую в других.
– Страх, – забросила я пробный камень, начиная с самых простых.
– Желчь и грейпфрут. Горько, – скривилась она, – мешает.
– Ярость?
– Красный острый перец. Опасность. Слишком вкусно, но забудешь об осторожности и сгоришь. Слишком сильно.
– Смелость, – наугад предложила я следующую. Можно ли ее вообще считать эмоцией? Если верить Дизу, то да.
– Имбирь и золото. Пузырьки шампанского на языке.
Общий принцип становился понятен. Насколько я могла судить, впечатления эти напоминали мои, но я ощущала похожим образом не чувства, а силу вокруг. В принципе, логично: люди, обычные (в меньшей степени) и маги, были такими же носителями энергии, как и все остальное. Только если в нашем мире магию можно было черпать еще из ветра и земли, то Ад был пуст. Наоборот, он вытягивал силы из своих жителей, продлевая таким образом свое существование. Именно потому и началось сотрудничество демонов с Охотниками: Ад умирал, и без ресурсов Земли жизнь в нем превратилась бы в выживание.
– Страсть?.. Желание, – уточнила я, когда она не ответила. – Не увлеченность чем-то.
Карис мечтательно прикрыла глаза.
– Клубничный дайкири. Сладко, пьянит.
– У тебя все ассоциации кулинарные?
Она пожала плечами.
– Он? – я кивком указала на Зебальда.
– Лед.
Тоже логично. Чем более эмоционально открыт был человек (не человек; в ГООУ мне раздражающе часто приходилось мысленно вставлять эту ремарку), тем менее защищен он был. Для того чтобы вытянуть из кого-то силы или ментально на него воздействовать, необходимо было, чтобы он раскрылся и прекратил сопротивляться. Так что почти все в ГООУ хранили свои эмоции при себе и мало с кем ими делились. Только я была белой вороной: меня с детства никто не учил, что сдерживать чувства нужно не только внешне.
– Я? – из любопытства спросила я.
– Всё… – Карис перевела внимание на меня, и под голодным взглядом янтарно-желтых глаз я вновь ощутила, что разговариваю не с человеком, каким бы ни был облик сидевшего напротив меня существа. – Ты уверена, что я тебе совсем-совсем не нравлюсь?
Все-таки она была неисправима. Запах вишни усилился, а я поймала себя на мысли о том, как удивительно ткань ее кимоно оттеняла белую кожу и волосы цвета весенней сакуры. И как один локон спускался прямо к ложбинке груди… Стоп. Достаточно.
– Извини, – улыбнулась я, стряхивая наваждение. – Но я совершенно гетеросексуальна.
А на случай, если бы не была, перед первым занятием Зебальд показал мне фотографии тех, кто становился любовниками демонов из круга Ситри. Тела, из которых жизнь выпили до последней капли. Седые волосы, иссохшая кожа, хрупкость пролежавшей тысячелетия в саркофаге мумии… Одна фотография меня особенно поразила: на старом лице двадцатилетней девушки даже после смерти застыло выражение какого-то неправильного, всепоглощающего удовольствия. Так что спасибо, но нет.
– А я недавно читала в глянце, что все женщины немного би…
– Значит, со мной что-то не так, – не стала я спорить и продолжила, игнорируя ее печальный вздох: – Ты?
– Ничего, – на миг во рту Карис блеснули острые как иглы клыки. И улыбка оттого вышла несколько хищной…
