только для ПвП, потому что в основном мире Двеи персонаж умирает навсегда.
У нескольких саппортных классов есть заклинания, снимающие проклятия, подобные «Корням», но ни у Церы, ни у Тучки их, к сожалению, не оказалось. Поэтому приходилось нам, как хромоногим, плестись к выходу, проклиная по пути Силая.
– Ещё минут пять-семь, и они нас догонят, – рассуждал вслух Варан. – Тогда всех положат, и ни Церин скипетр, ничего другое нас не спасёт. Против толпы никакие суперхилы не прокатят. Нам надо уходить одним, иначе все ляжем.
– Что значит «одним»? – уточнил я, предчувствуя недоброе.
– Церу придётся бросить. Она всех тормозит, – подтвердил Меткий мои опасения.
Ою, как и мне, явно не нравилась идея оставить Настю, но он понимал, что лучше спастись нам пятерым, чем дать бой Мангустам и погибнуть всем. Подарив Серым и все шмотки, и собранные ресурсы.
– Вар, ты главный, тебе и решать: будем драться с Мангустами или рванём без Церы. Насть, без обид, но я за то, чтобы мы ушли без тебя.
– Я понимаю, я всё понимаю, – её голос слегка дрожал. В уголках глаз даже выступили слёзы. – Как глупо вышло. Лучше бы не было этого комплекта Стальных Копыт и Слезы Гинеи. Они все уйдут Мангустам.
Я вспомнил, как Настя радовалась, получив эти вещи, как с восторгом обнимала нас, и мне стало её по-человечески жалко. Её нельзя оставлять одну. В дружной команде так не делают.
– Ребята, это не дело, должен быть выход. Настя, а ты ведь можешь скинуть все вещи нам. Мангустам с тебя тогда снимать нечего будет.
– Не могу. В ПвП нельзя переодеваться. А всё из инвентаря я уже Вару отдала.
– Да, из группы никто из нас тоже выйти не может, чтобы Церу кильнуть и её шмот забрать, – грустно заметил Ой.
– Тогда мы должны дать им бой. Если и сляжем, пусть знают, что своих не бросаем, – подытожил я.
– Нет. Мы оставим Церу. И это не обсуждается, – стальным голосом произнёс Варан.
Одна половина моей души полностью была с ним согласна. Лучше пожертвовать одним членом группы ради пяти. Но вторая половина кричала, что нужно остаться. Поддержать Настю. И ей будет не так обидно погибнуть и потерять ценные вещи, когда рядом окажутся друзья. Я принял решение.
– Вар, ты, конечно, лидер, но извини, я остаюсь с Церой. Так что либо вы остаётесь все и повышаете наши шансы на победу, либо уходите. Но в этом случае группа потеряет двоих.
Мне показалось, что орк вот-вот взорвётся от гнева: его глаза сузились и едва не налились кровью, ноздри раздулись, желваки заиграли. Но он справился с собой, глубоко вдохнув и мощно выпустив воздух через рот, и принял решение:
– Тогда останемся все и подохнем красиво.
– Нет, ты хотел сказать: ворвёмся красиво! – крикнул Ой и резко ударил дубиной по ладони.
Впереди шли четыре воина: два человека, эльф и орчанка. Она была чудо как хороша. Золотистые латы, украшенные красными и серебряными рунами, блестели на солнце. Оскаленные собачьи морды на плечах, рисунок изящных скрещенных мечей на груди. Шлем в форме рысьей головы, с серыми кисточками на ушах, из-под которого выбивалась копна чёрных, как ночь, волос, надёжно закрывал её голову, но оставлял открытым смуглое лицо восточной красавицы. По волосам бегали едва заметные шустрые искры. Абсолютно чёрные. От этого эффекта создавалось впечатление, что её волосы наэлектризованы. Воздух вокруг них потрескивал от напряжения.
По её лицу пробегали тонкие полоски, словно кто-то аккуратно прочертил их сажей. Сначала едва заметные линии опускались по скулам к щекам, постепенно расширяясь и становясь чётче. Слегка суженные чёрные глаза, подведённые тёмной тушью, в которых утонул бы любой мужчина, притягивали к себе взгляд. Высокий острый нос и небольшой аккуратный рот с чуть поднятой верхней губой будто дразнили. Подбородок немного тяжеловат, с едва заметной ямкой, что придавало её лицу ещё больше хищности.
Это не женщина, а охотница. Дикая пантера, способная как на самую нежную ласку, так и на свирепый прыжок, разрывая в клочья за секунду.
Вокруг её тела плясало густое марево, словно доспех Мангусты был раскалён. Так проявлял себя её огненный атрибут.
Большой треугольный щит орчанки украшал куст шиповника, раскинувший в стороны крепкие колючие ветви. В руке она держала длинное копьё, обвитое в середине чьим-то шипастым щупальцем, с плоским серебристым остриём и набалдашником в виде многогранного изумруда, сверкающего ослепляющей зеленью.
Она чем-то напоминала Сальму Хайек, но привлекала какой-то своей, особой, дерзкой красотой.
