Письма 1886-1917

…Приходится писать через день, так много дел. Каждый час нужно что-нибудь делать: пять раз по бутылке кумыса, один раз ванна и один раз вода. Сегодня меня осматривал Зернов. Сердце, желудок и селезенка вошли в норму, а печень еще немного увеличена. Зернов говорит, что Крым и море мне полезнее, чем Кисловодск, и что, по моим описаниям, тебе лучше в Крыму, не говоря уже о детях. По-моему, в Кисловодске сыровато, и сырее, чем здесь. Да! Самое важное! Получил наконец и 1-е, 2-е и 5-е твои письма. Сегодня у меня был день чтения писем. Боюсь тебе советовать издали, но, кажется, в Любимовке ты не отдохнешь, и это меня мучает. Эти проклятые вышиванья. Я очень люблю искусство, очень хочу, чтобы удалась 'Снегурочка', очень ценю тебя как художницу¹, но если успех пьесы приобретается ценой твоего здоровья – бог с ним, с успехом. Раздавай работу больше другим, сама делай поменьше. Что же делать – если не успеем, обойдемся тем, что есть. Ложись пораньше, а то и я нарушу обещание, которое пока держу, за исключением двух дней.

Теперь несколько слов о себе. Здесь, конечно, лучше, чем в Виши. Мне нравится, как меня ведет Зернов. Я думаю, что я не обмалокровлю, а напротив… Последнее письмо писал тебе со станции перед самой поездкой в Пятигорск. Это были проводы Санина. В Пятигорске всю нашу компанию встретил Красов².

Компания: Санин, Чинаров (от Корша), Каширин, Красов, Шателен (жена Красова), Ивановский (режиссер и мой последователь), Редер (рецензент), Лоло (поэт). Смотрели достопримечательности Пятигорска, которые оказались совсем недостопримечательными. Говорят, было очень весело, но мне этого не показалось. В начале поездки актеры стеснялись меня и сдерживались: шутили остроумно и не пошло, но потом попривыкли и стали называть все своими именами – это было уже неприятно и скучно.

Когда мы на самом верху Машука были застигнуты бурей и грозой, в ожидании конца бури был объявлен конкурс на остроумие. Гроза была очень красива: облака мчались ниже нас и потом радуга стелилась под нами (не волнуйся, дождь застиг нас уже в ресторане). Когда был объявлен конкурс, Чинаров первый сострил удачно, сильно, но нецензурно. Конечно, был фурор, но приза ему на дали, затем пошли острить все и вся. Вдруг Лоло разразился следующими стихами:

Чинаров с Редером сошлись на Машуке

И состязались в остроумье.

Бешту глядел на них в раздумье

И молвил им в тоске:

'Я тысячи веков гляжу на эти группы

И видел множество людей!

Поверьте ж мудрости моей:

Вы оба – глупы'.

Он получил приз.

Я сделал тоже ужасную глупость: последнее письмо свое тебе послал не с Саниным, а по почте – вот почему ты не получала так долго от меня писем. Собирайся-ка поскорее в Крым и не пропусти компании А. А. Желябужского. Во всяком случае, помни: непременно ехать в спальном вагоне, а то в поездах большие кражи, усыпляют морфием.

Целую тебя и детей…

90*. К. К. Алексеевой

Ессентуки, 22 июля 1900

22 июля 1900

Милая и дорогая моя дочка, моя хорошая,

добрая и умная девочка,