из рук женщины и рванул на улицу.
– Вах, Васо! – возопила она, выскочила из машины и воздела руки. – Васо, вэрнис!
Приподняв полы пальто и явив миру кривые тонкие ноги в коротких валенках, она устремилась за беглецом, причитая на ходу.
– Дэржи кот! – крикнула она мамаше с коляской, заходящей во двор, но та шарахнулась в сторону, опасаясь, что ее сметут. – Михо, памаги!
Лаки откинулся на заднее сиденье и спросил водителя:
– Ключ она не оставила?
– Нет ключ! – нервно бросил парень и побежал ловить кота, а Лаки подумал, что неспроста животное взбесилось, наверное, его напугала Ночка, в душе которой свой след оставила Зона и одарила девушку не пойми чем.
– Идем ловить кота, – предложил он девушке. – Я буду сидеть в засаде, а ты – загонять, он ведь тебя испугался.
– Сходи сам, я на него плохо влияю.
Лаки потянулся, выйдя из машины, осмотрел двор и заметил таксиста возле стены дома, его пожилая родственница стояла на коленях и заглядывала в окошко подвала. Когда Лаки подошел, услышал монолог:
– Виходи, Васо! Ти мой нерв трепал, животни звер! Не хочешь? Знаю, чиво не хочишь, этот серий пиляд там, да? Ох, вэтврач тибе в яйцо! – Васо молчал, и женщина продолжила: – Ах так, да? Ты мой кров пил, чичас двэр открою, узнаеш мой злост, сапог тебе по горба!
Лаки покашлял, чтоб его заметили, женщина встала, держась за поясницу.
– И чиво ушол, а? Чичас ключ дам, на вот ключ, адин от двер подъезд, вот этот – двер квартир, – Лаки отсчитал три с половиной тысячи, отдал, женщина взяла купюры, просветила их светом фонаря, чтоб выступили голограммы и потайные знаки.
– Осталось забрать рюкзак из багажника, – напомнил Лаки.
Водитель извинился и зашагал к машине.
Ночка вышла навстречу, она стояла, грея руки в рукавах и держа их наподобие муфты. Таксист открыл багажник, Лаки забрал рюкзак, надел его.
– Чичас визитка дам, – парень нырнул в салон, открыл бардачок. – Вот! Звони, куда надо отвезу.
На белой визитке был изображен «бентли», а внизу написано: Михаил Чичивадзе. Лаки сунул визитку в карман, поблагодарил таксиста и они с Ночкой направились в сторону подъезда.
В наскоро убранной «двушке» витал слабый запах хлорки. На кухонном столе исходил паром чайник, заваренный специально для гостей. В ванной обнаружилось два темно-синих полотенца, брусок мыла и бутылка дешевого шампуня. Ночка с протяжным стоном стянула ботинки, протопала в ванную. Зажурчала вода. Донеслись радостные возгласы. Лаки осмотрел кухню со старым гарнитуром, двухконфорочной газовой плитой и с современным серебристым холодильником, открыл его – пусто. Зашел сначала в одну комнату, обрадовался электрообогревателю у окна, потом по узкому коридорчику – в другую. Удивился допотопному, дисковому телефонному аппарату на журнальном столике, поднял трубку, послушал, гудит. Ну, надо же… Он упал на кровать, раскинув руки. Топить еще не начали, и в квартире было прохладно, поэтому куртку он снимать не спешил. Встал, выглянул в окно, порадовался пристройке на первом этаже, на крышу которой отсюда без проблем можно спрыгнуть в случае опасности.
Из кухни донесся голос Ночки:
– Нужно еды какой-нибудь купить. Кто пойдет в магазин? Давай ты, мне страшно, там, наверное, народу море, а я уже одичала. Я лучше ванну приму, ну, как ты говорил… Хоть и помылась уже, просто полежу в пене. Когда мне еще такая роскошь представится?..
– Без проблем, только пусти меня к крану – куртку от земли отчистить.
Когда он вернулся из магазина, чистая и благоухающая Ночка ждала его в теплой кухне. Она принесла туда обогреватель и закрыла дверь. На ней были знакомые черные штаны в обтяжку и темно-зеленый свитер.
Лаки поставил пакет на стол, девушка улыбнулась:
– У тебя вид, как будто ты завалил мамонта.
– Как ты относишься к суши? В Зоне ты вряд ли балуешь себя такой едой, – он достал из пакета лоток с японским деликатесом, а следом емкости с сельдью под шубой, оливье и крабовым салатом, сырную нарезку, ветчину, литровый пакет апельсинового сока, банку заварного кофе, крымское десертное вино, торт чизкейк и три плитки шоколада.
– Ты хоть не все потратил? – поинтересовалась довольная Ночка.
