ребенка, и тем более на ослепительную красавицу, она не тянула, даже с учетом практически допитой бутылки виски. Впрочем, других полукровок, хоть немного похожих на Элли Эванс, в «Королевской Орхидее» и еще шести аналогичных заведениях мне обнаружить не удалось. Нет, конечно же, японок, носителей части их крови и девиц, косящих под уроженок Ниппона, там хватало. Но большая часть «прелестниц» старательно придерживалась стандартов красоты Империи Восходящего Солнца. То есть отличались избыточным, на мой взгляд, размером головы относительно тела, болезненной худобой, повышенной кривоногостью, косолапостью, а еще практически полным отсутствием талии и груди.
В отличие от них мисс Канэко с легкостью вписывалась в американские стандарты. Да, ножки у нее были чуть короче, чем требовали наши стандарты красоты, а нижние девяносто тянули на все сто десять, но эти мелкие изъяны компенсировались наличием весьма выдающегося бюста. И неожиданной для девушки расторопностью: не успел я забить в форму эскортного договора свои требования и оплатить выставленный счет, как в отдельном окне сайта мне продемонстрировали улыбающуюся Златовласку. Уже стоящую в лифте! Да еще и упакованную в новенький летный комбез!!!
Пришлось ускоряться – пикировать на крышу офисного центра, в котором располагалось эскортное агентство, игнорируя правила парковки, втыкать «Молнию» прямо на крошечный пятачок перед стеклянной башенкой, украшенной цифрой «5», и в темпе вальса оплачивать штраф.
Наплевательское отношение к законам и, соответственно, предположительная толщина кошелька были оценены по достоинству – выйдя на стоянку, «ослепительная красавица» обожгла меня о-о-очень многообещающим взглядом и, невероятно сексуально покачивая бедрами, поплыла к флаеру.
Пришлось ответить тем же. В смысле, раздевающим (и не только) взглядом, а затем и пусть не очень уверенным, но очень резким рывком наружу и к ее двери.
– Акеми! – низкий, с легкой хрипотцой и чертовски волнующий голос полукровки заставил меня на мгновение замереть, сглотнуть подступивший к горлу комок и облизнуть враз пересохшие губы.
– Очень приятно! А я – Томми! – чуть запоздало выдохнул я. Еще бы: стоило девушке почти улечься в спортивное кресло, как ткань комбинезона фантастически красиво обтянула ее грудь, и мне пришлось в буквальном смысле отдирать свой прикипевший взгляд от выдающихся вперед и вверх выпуклостей.
– Любишь скорость? – дождавшись, пока я займу свое место, с непередаваемым предвкушением в глазах поинтересовалась Златовласка.
Я снова сглотнул и торопливо кивнул:
– Ага!
– Здорово! Прокатишь с ветерком?
Вместо ответа я пробежался пальцами по сенсорам, затем убедился, что моя спутница надежно зафиксирована, приподнял нос флаера вверх и отпустил тормоза. Само собой, не совсем, а контролируемо. Впрочем, этого хватило. С запасом – уже через семнадцать секунд, когда «Lightning», «упав» с крыши и уйдя в безумный разгон, вписался в узкую щель между двумя небоскребами, восторженные взвизги моей спутницы перешли в непрерывный режим. А на тридцать четвертой минуте полета, когда мое желание заставило завершить полеты эффектным падением в самый центр посадочной пятки пентхауса первого корпуса жилого комплекса «Афина Паллада», завершились стоном разочарования и… почти не наигранным хриплым выдохом:
– Я тебя хочу до умопомрачения…
После такого признания я на какое-то время выпал из реальности. То есть из «Молнии» выбрался на голых рефлексах, на них же открыл пассажирскую дверь и подал своей даме руку. А потом наступило состояние того самого умопомрачения – я зачем-то вытащил из салона вторую бутылку виски, затем автоматически опустил флаер в личный ангар и так же автоматически задал искину квартиры режим полного обслуживания.
Следующие минут пятнадцать Златовласка испытывала мое терпение – ахая и охая, шарахалась по квартире и высказывала все, что она думает об обстановке, картинах, скульптурах, бытовой технике, акустической аппаратуре, сантехнике и т. д. Каким-то уж очень небольшим кусочком сознания я понимал, что она просто-напросто перестраховывается. Стараясь заранее удостовериться в том, что, согласно договору, в моем пентхаусе присутствует один-единственный мужчина – я. Ну, и заодно забивает в память своего «Хранителя» самые стратегически важные места квартиры, вроде дверей в лифтовый холл и на крышу. Поэтому не препятствовал, а гордо демонстрировал все, что можно и что нельзя. И самую чуточку работал.
Поэтому, когда успокоенная «ослепительная красавица», наконец, решила приступить к выполнению своих обязанностей, вложил ей в руку бокал с красиво выглядящим и приятно пахнущим коктейлем, приобнял за талию, прошептал на ушко что-то очень страстное и увлек в спальню. Где дал пригубить правильно заряженную адскую смесь, выждал десяток ударов сердца и аккуратно
