Уставившись в монитор, он думал о множестве вещей о которых обязан думать если не постоянно, то хотя бы регулярно. Нечеловеческое тело отнимало много радостей обыденных для нормальных людей, но при этом давало неплохие преимущества. В частности, Дзен не нуждался в нормальном сне, ему достаточно три-четыре раза в день на десять-пятнадцать минут впадать в похожее на дрему состояние, это несложно проделывать даже стоя. В напряженных ситуациях при этом можно входить в режим, когда отдыхает одно полушарие мозга, а второе зорко следит за обстановкой. То есть, развитый кваз способен не отключаться сутками, но полноценным отдыхом такое состояние не назовешь, быстро начинаешь раздражаться по поводу и без, вымещая усталостную злость на ни в чем не повинных подчиненных.
Почти полный отказ от сна высвобождает уйму времени. Еще до утра Дзен успеет осмыслить все, что узнал от Лазаря и прочих, прикинет на мысленных весах противоречивые интересы самых разных группировок, на которые ему приходится опираться, примет важные решения или повременит с ними. К его уродливой голове и правда тянутся нити множества судеб, и со всеми ими он обязан обращаться аккуратно, в противном случае нечеловеческая сила и живучесть не спасут.
Первый лидер Западной Конфедерации потому и первый, что никто до него не успевал подняться так высоко.
Слишком много групп, слишком разные у них интересы.
И слишком много зависти.
Странно, но даже в самом смертоносном мире, какой только можно вообразить, любимым человеческим занятием остается грызня себе подобных. Даже такие абсолютно преданные как Лазарь могут отвернуться, если начнешь допускать одну ошибку за другой.
В разговорах с самыми близкими людьми Дзен любил притвориться ничего не понимающим. Как бы соратники не старались держаться невозмутимо, им все равно не по себе рядом с таким чудовищем. Но если показать, что хоть они и не такие сильные, зато мыслить умеют получше – это вызовет ощущение превосходства. Пусть и ложное, но оно работает, позволяет верить, что ты хоть в чем-то выше монстра с человеческим разумом.
Быть квазом – тягостно. У Дзена есть возможности вернуть прежний облик, но в нынешней внутренней политической ситуации это сработает во вред. Да и смысла нет. То, что в свое время было вынужденной мерой, превратилось в привычку.
Он первый лидер Западной Конфедерации и один из самых сильных квазов Улья. Верные ему люди это ценят, остальных пугает до дрожи один внешний вид, а страх – полезный инструмент давления.
Квазы малочувствительны к боли, а ласку вообще не воспринимают. Они мужчины или женщины только по названию, хотя кое-какие варианты при большом желании, конечно, найти можно.
Но Дзен в этом не нуждается. Физически не нуждается.
А вот психически – другое дело. Могучее чудовище по облику, но внутри все тот же слабый человек.
Чудовище становится все сильнее и сильнее, а человек остается все таким же слабым. Дзен начинает опасаться, что это вот- вот может стать проблемой. А ему не нужны проблемы личного характера, ему сейчас не до себя. Он вытащил эту территорию из бездны, куда она скатывалась все последние годы, и повел ее вперед. Если сбавит темп или тем более остановится, все может покатиться под откос давя людей сотнями и тысячами. И останется в итоге заваленная разгрызенными костями пустыня, как уже не раз случалось в других местах.
Ему следует держаться подальше от тех женщин, к которым его может повлечь хотя бы платонически. Это плохо повлияет на его внутренний мир и может навредить делу.
Главному делу.
Иногда в мутной дремоте, заменяющей квазам сон, он начинал видеть картины, от которых долго ходил сам не свой. И почти всегда это было связано с тем, что на его горизонте оказывалась очередная смазливая самка, на которой ему хотелось подольше задержать взгляд.
Пока что его тянет лишь к особенным, к тем, которые резко выделяются на фоне серой массы, а таких не может быть много, держать их в отдалении несложно. Но если психика и дальше будет слабеть в этом направлении, вскоре ему придется принимать все возможные меры, чтобы женщины вообще на глаза не попались.
А дальше придется уничтожать всякие намеки на то, что они вообще существуют, и как это обставить он не представляет.
Но даже если это получится, надолго не спасет. Спустя какое-то время он или превратится в настоящую тварь, или свихнется, или не выдержит соблазна и проглотит белую жемчужину. А там тягостный период омерзительных мук обратного превращения, немного восстановительного лечения и гимнастики, и вот он уже в прежнем теле, человечески-слабом, но чувствующим не одну лишь сильную боль, а и другое, в том числе приятное.
