активацией, теперь нужно время, чтобы это забылось. Возможно, поможет другая встряска, уже не связанная с дарами Улья.
– То есть позже это умение заработает само собой, как и первое?
– Да, должно заработать.
– Если вы уже выяснили все, что можно, почему до сих пор ее мучаете?
Знахарь потупился:
– Нам просто интересно.
– Интересно? И что же, Ездок, здесь интересного?
– Мы никогда не видели таких иммунных.
– Дети, рожденные в Улье – не такая уж великая редкость.
– Дожившие почти до семнадцати – как раз редкость. Плюс ее глаза, они не вполне нормальные.
– Это всего лишь необычный цвет.
– Дело не в цвете, она видит не совсем так, как обычные люди. Некоторые из нас полагают, что ее умения как раз завязаны на свойства зрения. Хотя такое, конечно, маловероятно, но эта девочка такая странная, что ничему не удивлюсь. Вчера она повредила ступни в нескольких местах, а сегодня ходит как ни в чем ни бывало – у нее завышенный индекс регенерации, мелкие ранки бесследно исчезают за два-три часа. Еще у девочки обедненная внутренняя микрофлора и фауна, но при этом ее организм прекрасно справляется с усвоением пищи и прочими задачами, в симбиозе с крупными сообществами микроорганизмов нет нужды. Ну и так далее, за ней целый список разных необычностей числится.
– Значит, у нее стерильные внутренности и пара странных умений, которые проявятся в ближайшее время?
– Стерильных людей не бывает, просто…
– Я понял, – перебил полковник. – А с умениями все правильно?
– Да, все верно. Пусть девочка пытается их задействовать, желательно в самых разных ситуациях. Если это будет сопряжено со стрессом – вообще замечательно. Стресс в таких вопросах зачастую помогает лучше, чем что бы то ни было.
– Ясно. Раз вам нечем заняться, кроме как кормить свое любопытство, попрошу всех удалиться. Мне надо сказать вашей подопытной пару слов.
Я бы с большей радостью согласилась задерживать дыхание, приседать по пятьдесят раз без передышки и подставлять руку под уколы иголкой, чем общаться с этим недочеловеком, но мое мнение здесь не имеет ни малейшей ценности.
Да оно нигде не ценится, я ведь всего лишь дорогой товар, а товар не должен открывать рот.
Дождавшись, когда за знахарями закроется дверь, господин Лазарь уселся на стол, задорно мне подмигнул, достал из кармана здоровенное красно-зеленое яблоко:
– Вот Элли, специально для тебя приберег. Самое сочное.
– Благодарю, но ешьте сами.
– Ах, ну да, как я мог забыть. Брезгуешь. Кстати, что там у тебя с Царем?
– Вы о чем?
– Прекрати отвечать вопросами на вопросы. Ну так что?
– Ничего. Я прокатилась с ним в одной машине, и по дороге мы немного поговорили.
– Ну и о чем же вы говорили?
– Это личная информация.
– Считай, что тебя спросил сам Дзен, а своему жениху ты обязана отвечать без увиливаний. Если угодно, я позвоню ему прямо сейчас, и он прикажет тебе письменно каллиграфическим почерком описать не только беседу с Царем, но и содержание всех твоих эротических снов за последний год. Однако не советую, это просто затягивание времени и лишняя нагрузка на мои и без того истощенные нервы. Чем быстрее ты ответишь на все, что я спрашиваю, тем быстрее оставлю тебя в покое. Ведь мое присутствие тебя тяготит – не так ли? Вот и давай, говори, это в твоих интересах. Итак, о чем вы болтали в машине?
– О том, что глядя на меня, он пытается разглядеть длинную колонну военной техники, которую Западная Конфедерация надеялась получить от Азовского Союза.
– Ну это его влажные мечты и детские обиды, надолго такие разговорчики затянуться не могут. О чем еще говорили?
– Еще он считает, что вы и господин Дзен совершили большую ошибку.
– Ну да, мы ведь притащили тебя, а не броню.
– Вы вообще не должны были брать орхидею, и я согласна с этим мнением господина Царя.
– Ну надо же, она, видите ли, согласна с нашей ходячей бородой. И почему это мы не имели права прихватить один из азовских
