никто не обязан тебе в таком потакать.
– Но другим потакаете.
– Не всегда и не во всем. Советую тебе подумать о чем-то другом, увидеть орхидей ты не сможешь.
За окном что-то взорвалось с такой силой, что я даже удивилась стойкости стекол. В самый первый раз они, по-моему, разлетелись вдребезги после куда менее сильного грохота. Должно быть приклеенные крестиком полоски скотча и правда помогают.
Ворона, заменив расческу, угрюмо произнесла:
– Братство с утра штурмует Станичный стаб, положение очень серьезное. Все волжане ушли со своей техникой, у них возникли какие-то проблемы. Азовский Союз как никогда нуждается в помощи и готов платить за нее чем угодно. Западники диковаты и грубы, но они сильны и хорошо организованы, у них много хороших солдат и вечное желание воевать.
– Я понимаю.
– Западники ненормальные, говорят, они вообще не боятся смерти. С ними тяжело разговаривать, даже странно, что после случая с Самантой они не ушли хлопнув дверью. Я знаю, что тебя это не утешит, но Азовский Союз теперь многим тебе обязан. Элли, тебя всегда здесь будут вспоминать с благодарностью. А что касается личности твоего супруга… Да, он, разумеется, далеко не красавец. Скажем прямо – чудовище. Но такое состояние не вечное, при желании и возможности он сумеет вернуть себе прежний облик. Господин Дзен – сильный человек и достойный лидер, западники слушаются его беспрекословно. Рано или поздно он обязательно добудет еще одну белую жемчужину и станет прежним. Так что можешь рассматривать этот отрезок своей жизни, как повторение сказки о красавице и чудовище. Не надо его бояться, в таком состоянии он не станет полноценным супругом, в его теле из человеческого сохранился лишь разум, все остальное изменилось до неузнаваемости. К тому же он и правда равнодушен к таким как ты, чтобы его заинтересовать, тебе придется повзрослеть.
– Вы обманываете меня, чтобы я успокоилась?
– Нет, это правда. Я кое-что знаю о твоем будущем муже. Он очень жестокий человек, но вряд ли тебя это коснется.
– Но таблетки для того, чтобы мне все было по барабану, вы зачем-то дали, – не удержалась я.
– Ты должна быть готовой ко всему, и это самое малое, чем я могу помочь. И пожалуйста, не употребляй слово барабан в таком контексте, это вульгарно.
– Почему с меня не сняли браслет?
– Это сделают тотчас после того, как тебя передадут представителям заказчика. Хотя они, возможно, его оставят, ведь у тебя, Элли, репутация не слишком благонадежной воспитанницы. Лишь невероятное стечение обстоятельств позволило тебе уехать за пределы союза, таких как ты принято пристраивать на его стабах, на сторону их отпускают очень редко.
– Знаю. Вы боитесь, что я опозорю Цветник и Азовский Союз.
– Да, боимся в том числе и этого. Но ты же так не поступишь, не правда ли?
– У меня все еще есть мое желание. Я могу задать вопрос, на который мне никогда не отвечали? Или лучше промолчать и мысленно пожелать самой себе устроить что-нибудь дикое перед заказчиком? Что-то недостойное не то что Цветника, а самого простого воспитательного дома. Для меня сейчас честь Цветника – пустой звук, я на все готова, и вы это понимаете. Так можно спросить или нет?
– Что за вопрос? – после короткой паузы спросила Ворона.
Думаю, прекрасно знает, но не подает вида. Ну да ничего, мне нетрудно повторить.
– Я знаю, что родилась в этом мире. Кто мои родители? Откуда они? Как их звали?
Ворона покачала головой:
– Элли, поверь, это не тот вопрос, ради которого есть смысл расстаться с последним желанием.
– Но я хочу знать. Это, наверное, последняя возможность узнать о себе хоть что-нибудь. Неужели вам так тяжело ответить?
– Нет, не тяжело. Но не уверена, что тебе сейчас нужно именно это.
– Если не сейчас, то когда?
– Элли, прости, но я почти ничего не могу тебе сказать. Мне вообще не стоит с тобой говорить.
– Но почему?
– На это есть причины. Тебе лучше спросить госпожу директрису.
– Но я хочу, чтобы ответили именно вы. Я чувствую, что вы что-то знаете.
– Я не могу ничем тебе помочь.
