капсулу. – Кто-то над тобой подшутил, да? Теперь придется неделю отмываться! Не повезло тебе, пацан!
– А-а, – протянул Руслан, оглядываясь в большом помещении с очень высокими потолками. – Так где я? Хоть в какой части города?
– Эк тебя! – присвистнул мощный мужик в черном кожаном фартуке. Покровительственно обнял паренька и повел в сторону грязной двери. – Не переживай, помогу чем смогу.
– Будь ты проклята, Цитрин, – прошептал Руслан, оглядываясь на странный котел, от которого отходила черная труба.
Алмаз твердой походкой направлялся по привычному для него маршруту. Железная дверь звякнула за спиной, несколько выщербленных ступеней, ведущих из подвала, остались позади. Как и влажная темнота каменного мешка. Красные ковровые дорожки, устилающие коридоры замка, гасили звуки шагов. Потемневшие от времени и копоти картины не показывали историю хозяина замка, поскольку его история осталась в другом месте страны. Тяжелые канделябры, служившие теперь лишь украшением, соседствовали с яркими современными светодиодными лампами. В щели плотных старинных портьер можно было разглядеть белоснежные стеклопакеты.
Огромные двойные двери, ведущие в библиотеку, никогда не закрывались. Алмаз предполагал, что те развалятся на месте, попытайся он прикрыть их. Библиотека встретила отреченного заклинателя игрой живого огня в старинном камине, перед которым сидел Оникс и копался в куче потрепанных книг.
– Не боишься сжечь свои фолианты? – проворчал Алмаз.
Оникс поднял глаза и стянул с переносицы очки:
– Приветствую и тебя, старый друг! Как спалось?
– Пошел ты! – беззлобно огрызнулся Алмаз.
Оникс пожал плечами:
– Так положено, сам понимаешь.
– Кем положено? – спросил Алмаз, уютно устраиваясь в мягком кресле и с удовольствием ощущая, как согревается поясница.
Перед креслом стоял раскрытый глобус-бар, отблески огня мерцали в золотистой жидкости, разлитой по пузатым бокалам. Алмаз потянулся к одному из них, пальцы медленно обхватили стекло, ощущая тепло подогретого напитка. Первый глоток распространил это живительное тепло по всему организму. Боль, скопившаяся за ночь, проведенную на холодном каменном полу, медленно таяла.
– Смотри, что я нашел! – Оникс поднялся и поднес к лицу Алмаза раскрытую книгу.
Отреченный заклинатель недовольно уставился на неизвестные символы.
– Я никогда не был полиглотом, ты же знаешь! – раздраженно отозвался он.
Оникс довольно улыбнулся, вновь надевая очки с необыкновенно толстыми стеклами.
– Да и я тоже, друг, – хихикнул он. – Но завороженные стеклышки моего отца легко исправляют это недоразумение.
– И что пишут? – безразлично спросил Алмаз, с удовольствием делая еще глоток.
– Цветок должна сорвать женщина, – очень медленно читал седовласый старик. – Каждый мужчина, которому она симпатизирует, получит от нее волшебный дар. Эти дары будут наделять мужчин могуществом до…
– Оникс, – взмолился Алмаз, не выдержав ожидания следующего слова. – Может, твои очки сломаны? И без них ты прочитаешь быстрее?
– Дело не в этом, дружище, – хмыкнул хозяин замка, сдвигая очки вниз. Хитрый взгляд коснулся собеседника. – За каждое слово приходится ловить откат. Да еще прикидывать современную интерпретацию перевода. Уж потерпи! Мне нужно, чтобы это услышал еще кто-то, потому что читать эту гадость второй раз я не намерен.
– Ладно, – смирился Алмаз, подливая себе коньяка. – Будем надеяться, что оно того стоит.
– Будем! – словно «аминь!», произнес Оникс и вновь надвинул очки на глаза.
Цитрин прислонилась к двери, грудь содрогалась от сорванного дыхания. Ничего, оно того стоит. Мальчишка обезврежен, а в номере ее ожидает счастливое будущее. Жаль, конечно, что Алмаз в опале. Удобнее мужика она не встречала. Но зато Морион намного лучше в постели. Цитрин надеялась, что это примирит ее с вынужденным переселением в другую страну и отказом от привычного круга общения.
Проснувшись утром, Цитрин порадовалась, что мужчина крепко спит, и постаралась улизнуть. Еще не зная о расформировании, она стремилась сохранить в тайне новое увлечение. И заодно набрать очков своим таинственным исчезновением.
Дождавшись момента, когда пройдет откат, женщина быстро вошла в номер. Казалось, ничего не изменилось. Броги стояли у
