– Воды нет, – пояснил он. – Быстро переполнится.
Вдоль той же стены мы прошагали еще сотню футов и вышли к открытому проему. Я вслед за ним ступил на солнце и увидел на той стороне запущенной гравийной дорожки провалившееся в себя строеньице. Крыши не было вовсе и четвертой стены тоже.
– Туда, – сказал он. Мы остановились у бетонной перегородки. – Номер первый по эту сторону, номер второй по ту.
– Первый, – выбрал я.
Он указал на стену.
– Ну пользуйся.
Пока мочился, я успел оглядеться, попытался разобраться в окрестностях. Отсюда здания, похоже, тянулись во все стороны, варьируя все ту же тему. Настоящий лабиринт – понятно, почему им пришелся по вкусу этот район. Если дойдет до стычки, знакомство с местностью будет важным преимуществом.
Через три минуты, вернувшись к костру, я увидел, что после завтрака все прибрано. Остались фляги с водой и губка для мытья посуды.
Я увидел на столе оружие. Винтовку. Дробовик. Два пистолета. И эти люди, кто бы они ни были, внезапно из бродяг превратились в партизан. Хеннинг подобрал последнюю деревяшку, подложил в огонь.
Я возился с приставшей к коже лентой, подергивал на пробу. Боль подтвердила мои опасения.
– Лучше срывать разом, – посоветовала Мерси, – как пластырь.
Я дернул сильней – вспышка боли, и лента отошла, прихватив волоски с предплечий. Я осмотрел кожу. Крови, во всяком случае, не было. Я содрал ленту и с другой руки.
Хеннинг, прислонившись к столу и ковыряя под ногтями кончиком ножа, рассматривал меня. Потом уронил нож так, что он воткнулся в столешницу.
– От ленты ты избавился, но это не значит, что сбежишь.
Я промолчал.
Он взглянул на часы. Часы для подводного плавания с большим циферблатом. Широкий кожаный ремешок обхватывал толстое запястье.
– Скоро здесь будет Викерс.
– Пойдем поищем дров для костра, – позвала меня Мерси.
Я двинулся за ней через здание. Мы вышли в другую дверь, за которой волнами ходила выросшая по пояс трава. Ветерок набирал силу. Мерси показывала дорогу. Я думал, дрова придется поискать, но, стоило чуть отойти от здания, их оказалось полно. Сухие обрубки кустарника – превосходная растопка. И деревья побольше, еще зеленые, но Мерси ломала ветки и сдирала с них листья. За поворотом мы наткнулись на груду старых досок.
– Вот, помоги наломать.
Она оперла доску на подвернувшуюся шлаковую плиту, показала на нее:
– Ты тяжелее.
Я наступил, и доска с треском переломилась. Мерси подобрала кусок подлиннее.
– Еще, – велела она.
Я повиновался.
Я думал о побеге.
Возможно, я сумел бы ее обогнать. Я был тяжелее на шестьдесят фунтов, значит, вероятно, и сильнее. Не считая ножа, она вроде бы безоружна. Пистолет трудно спрятать так, чтобы нигде не выпячивался, однако возможно. Может, у нее «дерринджер» закреплен на икре под свободными джинсами. Я, словно невзначай, осмотрелся кругом. Увидел высокую колыхавшуюся траву и кусты, уходящий вверх склон, заросший деревьями. Со всех сторон разбомбленные здания. Вдалеке на вершине холма просматривалась сетчатая изгородь, поверху которой когда-то, наверное, тянулась колючая проволока, а теперь только свисали красно-бурые обрывки – то ли проволоку нарочно перерезали давным-давно, то ли сама проржавела и порвалась. Только скобки по верхнему краю напоминали, что оборонительная стена крепости была когда-то зубастой. Я мог бы добежать до изгороди, перелезть, и скорей всего они бы меня не поймали. Разве что Мерси очень проворна. Или вооружена. Или готова меня убить.
Она могла бы криками всполошить приятеля, но до него тридцать ярдов, он в здании, у догорающего костра, так что фора у меня будет.
Мерси посмотрела на меня так, словно знала, о чем думаю.
– В ту сторону на милю тянется лес. – Она махнула на изгородь. – Высокий холм, обрыв, а за ним заливаемая приливом равнина.
