Тексты тоже отличались разнообразием.
«Не хотим умирать в муках!»
«Освободите нас!»
«Мы своё отстрадали!»
«Все будем кваzи!»
«ЭФТАНАЗИЮ!»
Слово «эвтаназия» было написано с ошибкой, но это никого не смущало.
Размахивая удостоверениями, мы прошли через оцепление, при этом я испытал явное дежавю.
Видимо, как и капитан Маркин – тот вначале картинно протёр глаза, красные от недосыпания, потом спросил:
– А где ваша подруга, Симонов?
– На работе, Маркин, – ответил я, стараясь не фиксироваться на «подруге». Ну знает Маркин о нашем романе. Что с того? Ему по службе положено. – Вы же просили помогать, если что, так вот – прибыл.
Маркин усмехнулся:
– Знать бы, кто у кваzи информатор… Не подскажете, Михаил?
– Не понимаю, о чём вы говорите, – пожимая ему руку, сказал кваzи. – Что случилось?
– Старики-разбойники, – мрачно сказал Маркин. – И старушки-веселушки.
– Почему вы думаете, что Виктория в этом замешана?
Маркин мгновение поколебался. Оглянулся, убеждаясь, что рядом никого нет.
– Она мне позвонила. На личный мобильный номер, который никто не знает, кроме жены и детей.
– Это который на две семёрки заканчивается? – спросил Михаил.
– Нет, который на ноль три.
– Не знаю, – признался Михаил. – Позвонила – и что?
– Сказала, что приготовила для нас сюрприз. Что если её не прекратят преследовать, то по Москве таких сюрпризов будут десятки и сотни.
– Могла узнать про бунт и использовать в своих интересах, – предположил я.
– Да, могла бы, – кисло сказал Маркин. – Вот только позвонила она за час до бунта. Тут вроде как всё спокойно было. Я позвонил… и даже послал человека проверить. Тот пришёл, отзвонился мне, что всё в порядке. Вышел из пансионата. И тут началось. Всё явно было заранее обговорено, старики рассредоточили персонал – пошли вызовы в разные палаты, сестры и санитарки разбрелись…
– И старичьё их повязало? – поразился я.
– У них было некоторое количество оружия, – признался Маркин. – В основном пистолеты. Не знаю, может быть, муляжи, или травматика… к счастью, до стрельбы дело не дошло. Персонал связали скотчем и заперли в зале физиотерапии, он в подвале. Из окон повыбрасывали лозунги, принялись звонить журналистам…
В последнем слове было столько неприязни, что будь я журналистом – испугался бы.
– Информация уже прошла?
– На телевидении, слава Богу, всё затормозили. Хотя ругань стоит страшная, директора телеканалов звонят в Кремль, я не знаю, сколько ещё нас смогут прикрывать. А в Сети – да, там уже всё бурлит. «Доведённые до отчаяния нечеловеческими условиями проживания пенсионеры требуют их умертвить…»
– Может, и впрямь так всё плохо было? – спросил я.
Маркин пожал плечами. С какой-то странной неловкостью и вызовом сказал:
– Да не плохо здесь! Обычный пансионат. Не элитный, конечно. Не все мы миллионеры. Но проблем никогда здесь не было. Это же не тюрьма, люди гуляют, навещают родных, к ним дети и внуки приходят… да какое отчаяние, какие ещё нечеловеческие условия! Хороший пансионат. Хороший персонал. Нет, просто кто-то грамотно завёл пенсионеров.
Михаил нахмурился. Я не удержался и спросил то, что уже некоторое время меня волновало:
– Скажи, Михаил, а возможно ли, чтобы кваzи управляли людьми?
– Чушь, – отрезал Михаил.
– Ты уверен? Если Виктория такая сильная в управлении восставшими…
– Нет, нет, нет, – с напором повторил Михаил. – Не надо придумывать нам сверхспособности, которых нет. Мы и с имеющимися- то проблем нахлебались… Маркин, сама Виктория – там?
