Я вздохнул.
– Ты хороший человек, Денис, – неожиданно сказала Амина Идрисовна, и я напрягся. – Мне очень не хочется тебя увольнять. Но на тебя было уже три заявления от кваzи.
– Два! – поправил я.
– Три. С тем баскетболистом. С мальчиком, которого сбила машина. И вот сейчас, с профессором и его убийцей.
– Когда успели-то, – пробормотал я, лихорадочно соображая.
– Днём, ты ещё и в участок не успел вернуться. – Начальник нахмурилась, её явно тоже смутила скорость реакции кваzи. – Там на месте никого не было, когда ты восставших укоротил?
– Ни одной живой души, – ответил я.
– Очень, очень всё плохо, – сказала Амина Идрисовна, прогуливаясь по кабинету. Я сидел, как провинившийся школьник, и следил за ней краем глаза. – Норма окончательной смертности при задержании восставших – двадцать процентов. У тебя шестьдесят пять. Тебя надо увольнять. В лучшем случае – в лучшем, Денис! – могу отправить тебя на бумажную работу. Устроит?
Я молчал. Не стала бы она заводить такой разговор лишь для того, чтобы сообщить об увольнении или переводе. Время не стала бы тратить, будь всё решено.
– И никаких вариантов? – спросил я, не поднимая глаз.
– Будешь работать в паре, как во всех нормальных участках.
Это было неприятно. Но это было меньшее из зол.
– Если так необходимо… – Я вздохнул. – У нас штатное расписание забито, с кем же я буду…
– Это тебя пусть не волнует, – ответила начальник. – К счастью, кваzи сами предложили вариант. – Она нажала кнопку на селекторе и скомандовала: – Пусть Михаил Иванович войдёт.
Дверь кабинета открылась, и внутрь вошёл, очевидно, Михаил Иванович.
Немолодой, грузный, в старом пиджаке с широкими лацканами.
С кожей серо-голубого оттенка.
Кваzи.
Тот самый, в которого я стрелял сегодня утром.
У меня внутри всё похолодело.
– Михаил Иванович, познакомьтесь, это Денис Симонов, наш дознаватель по смертным делам, – сказала Амина Идрисовна. – Очень старательный сотрудник.
– Я заметил, – сказал кваzи, протягивая мне руку. – Михаил Иванович.
Никаких эмоций у него на лице не было. Ну и откуда им там быть, у кваzи. Ни иронии, ни злости, ни злорадства.
– Михаил Иванович только сегодня прибыл из-за МКАДа, – продолжала Амина Идрисовна. – У него очень хорошие рекомендации, он… Михаил Иванович, вы же были сотрудником правоохранительных органов до… в прошлой… в прошлом?
Приятно видеть, что наша суровая начальница может замяться.
– В прошлой жизни, до смерти, я был участковым, – сказал Михаил Иванович. – В маленьком городке Мышкине, в Ярославской области.
Он так и продолжал стоять с протянутой для рукопожатия рукой, глядя на меня.
– Денис Игоревич! – с нажимом произнесла начальник.
Я встал и протянул кваzи руку.
– Денис Симонов, капитан, дознаватель смертных дел, – сказал я.
И пожал руку мертвяку, в которого сегодня безуспешно стрелял.
Рука Михаила была крепкой (неудивительно) и горячей (само собой). У кваzи нормальная температура тела – тридцать семь целых девять десятых градуса. А ещё они в полтора-два раза сильнее среднестатистического человека.
– Я уверен, что мы сработаемся, – сказал кваzи. – Зовите меня просто Миша.
– Непременно, – ответил я и улыбнулся. – Зовите меня просто Дениска.
Мы смотрели друг на друга, крепко сжав ладони.
– Очень мило, – с сомнением сказала начальник. – Я рада. Тогда, возможно, вы закончите дело, которым с утра занимался Денис? В качестве вживания в обстановку… простите, Михаил Иванович!
– Ничего страшного, – ответил кваzи, не поворачиваясь к ней. – У меня нет предубеждений к слову «жизнь». Это ведь только
