Риз и Амрена заранее проверили это место на предмет внешних слоев защиты и не обнаружили ничего. Странно, но одной головной болью меньше. Еще они узнали, что внешняя дверь в храме не сохранилась. А при открытом дверном проеме ни о каком фонаре не могло быть и речи. К счастью, через многочисленные трещины в потолке лился лунный свет, и его нам вполне хватало.
Мы очутились по колено в илистой жиже. Вода тихо плескалась, появляясь и исчезая через проломы в стенах. Внутри храм не разделялся на помещения. Мы с Амреной внимательно разглядывали комнату, в которой оказались. Она была почти квадратной, с шириной стен не более сорока локтей.
– Я ее чувствую, – шепнула я Амрене. – Ощущение вроде… когтистой руки, скользящей по спине.
У меня пощипывало кожу. Даже теплая подкладка доспехов не спасала от зябкости. Вот уж не думала, что при Дворе лета может быть холодно.
– Она спит, – добавила я.
– Неудивительно, что ее спрятали под камнем, илом и морской водой, – пробормотала Амрена.
Она крутилась на месте, присматриваясь и принюхиваясь. Каждый шаг отзывался отвратительным чавканьем жижи.
Меня охватила дрожь. Иллирианские ножи на поясе были здесь немногим полезнее зубочисток.
– В стенах нет ничего, – сказала я. – Но она здесь.
Мы обе глянули себе под ноги и поежились.
– Лопату надо было захватить, – проворчала Амрена.
– Кто же мог подумать?
Время отлива неумолимо заканчивалось. Дорога каждая минута, и не только потому, что скоро вода начнет прибывать. Восход солнца тоже не за горами.
Каждый шаг давался с усилием. Ил сделался необычайно цепким, словно не желал нас пускать. Я сосредоточилась на ощущении, на зове Книги. Пробравшись на середину помещения, я остановилась там, в мертвой точке. «Здесь, здесь, здесь», – шептала мне Книга.
Я нагнулась. Слой ила был холодным как лед, в нем застряли осколки ракушек и прочий сор. Царапая руки, я принялась его разгребать.
– Надо торопиться, – сказала я Амрене.
Амрена зашипела, но тоже нагнулась и погрузила руки в тяжелый, плотный илистый кисель. Между моими пальцами сновали крабики и другие мелкие водные жители, но мне было не до них.
Мы без устали копали, пока сами не покрылись коркой соленого ила. Соль жгуче въедалась в многочисленные порезы и ссадины. Наконец под илом показался каменный пол и свинцовая дверь.
Амрена выругалась, потом сказала:
– Свинец нужен, чтобы сохранять полную силу того, что внутри. В древности свинцом покрывали саркофаги великих правителей – верили, что однажды те пробудятся.
– Но если правитель Сонного королевства сумел незаметно пронести Котел, наверное, и мы сможем.
– А дверца-то запечатана, – сказала Амрена, передергивая плечами.
Я перепачкалась вся, относительно чистой оставалась лишь шея. Об нее я и обтерла одну руку, а другой счистила последний пласт ила вокруг круглой двери. Каждое прикосновение к свинцу заставляло меня вздрагивать от холода.
– Эта дверь здесь очень давно.
– Не так уж давно, каких-то пятьсот лет, – усмехнулась Амрена. – Не удивлюсь, если ни Таркин, ни его предшественники сами никогда здесь не бывали. Сила заклинания передавалась им вместе с титулом верховного правителя, и защитные слои настраивались на кровь очередного правителя.
– Зачем вообще им эта Книга?
– А разве тебе не захотелось бы надежно спрятать предмет, обладающий чудовищной силой? Чтобы никто не смог воспользоваться им во зло или ради собственной выгоды? Не удивлюсь, если они рассчитывали, что в случае чего Книга может стать прибыльным предметом торгов. Мне вообще непонятен этот двор. Но главное, чего я никак не могу понять, – почему притианскую половину Книги Дуновений отдали на хранение Двору лета.
Я покачала головой. За все время я не удосужилась спросить у Риза о причинах такого выбора хранителей. Сейчас для меня было важнее заставить дверь открыться. Я коснулась холодного свинца.
Тело вздрогнуло как от удара молнии. Я склонилась еще ниже. И вдруг мои пальцы примерзли к двери. Казалось, что-то
