«Пара».
– Что ты сказал?
Суриель встал во весь рост. Даже издали он был заметно выше меня. И, невзирая на костлявое тело, очень силен.
– А если хочешь… – Он умолк, улыбаясь во весь рот, полный коричневых зубов. – Выходит, ты не знала.
– Повтори, – потребовала я.
– Верховный правитель Двора ночи – твоя пара.
Кажется, я перестала дышать.
– Забавно, – пробормотал суриель.
Пара.
Пара.
Пара.
Ризанд – моя пара.
Не возлюбленный, не муж. Выше того. Нас связывали куда более крепкие и глубокие узы. Их почитали при всех дворах Притиании – пары встречались редко, а потому этим гордились.
Я – не пара Тамлина. Я – пара Ризанда.
«Я ревновал и был жутко сердит…»
«Ты – моя».
– А он знает? – заплетающимся языком спросила я.
– Да, – ответил суриель, вцепляясь пальцами в полы моего бывшего плаща.
– И давно?
– Да. С…
– Не говори, – оборвала я суриеля. – Я хочу услышать от него.
Суриель опять задрал голову:
– Ты чувствуешь очень много и очень быстро. Мне не уловить твоих ощущений.
– Как я могу быть его парой?
Насколько я знала из рассказов Тамлина, Асиллы и прочих, пары были равны по положению и соответствовали друг другу во всем.
– Он – самый могущественный верховный правитель, каких видел свет. А ты… новая. Тебя заново создали все семеро верховных правителей. Такое бывает крайне редко. Разве это не делает вас похожими? Разве тебе этого мало для соответствия?
Пара. И он знал. Знал.
Я посмотрела в сторону реки, словно отсюда могла увидеть пещеру, где спал Ризанд.
Когда я повернулась к суриелю, он исчез вместе с моим плащом.
Я набрала охапку травы с мелкими розовыми цветками и вернулась в пещеру.
К счастью, Риз пришел в сознание и сейчас пребывал в состоянии полудремы. Одеяла были откинуты в сторону. Меня он встретил напряженной улыбкой.
Я бросила ему траву. Вместе с комочками земли.
– Это тебе надо пожевать.
Он недоуменно моргал, глядя на меня.
«Пара».
Я ожидала возражений, но Риз сорвал несколько листьев и принялся жевать. Затем, морщась, проглотил. Я стала закатывать рукав камзола, но он не желал поддаваться. Тогда просто надорвала его. Рукав рубашки оказался сговорчивее.
Надо же! Он знал – и утаивал от меня!
А другие – знали? Догадывались?
Он ведь обещал мне не врать и ничего от меня не утаивать.
И утаил… самое важное во всем моем бессмертном существовании!
Я полоснула кинжалом по своей руке. Надрез получился длинным и глубоким. Боли я не почувствовала. Встав на колени, я поднесла руку к губам Риза:
– Пей! Немедленно.
Риз снова заморгал, удивленно подняв брови. Я не стала ждать его возражений. Ухватив его затылок, я прижала руку к его
