– Врунья! – прорычал наш мучитель. – Ты догадывалась, но сомневалась. А знай ты наверняка, что перед тобой один из моих собратьев, тебе бы еще сильнее захотелось его убить.
Он был прав. Кругом прав.
– Ты явился сюда, чтобы упрекать меня?
– Он что, нападал на тебя? Угрожал тебе, вынуждая защищаться?
Я уже хотела сказать «да», однако что-то удержало меня от вранья.
– Нет, – в ответ прорычала я. – Но, учитывая все то, что ваша порода делала с людьми и до сих пор с удовольствием делает… даже если бы я безошибочно знала, кто он, он заслужил такую участь.
Уж лучше я погибну с гордо поднятой головой, чем буду лебезить перед этой тварью.
Ответом мне стало гневное рычание, однако и оно не приуменьшило моей решимости.
Отсветы пламени играли на его оскаленных зубах. Я задумалась: будет ли больно, когда эти зубы вопьются мне в шею, и насколько громко завопят перед смертью мои сестры? Я вдруг отчетливо поняла: Неста готова пожертвовать собой, чтобы выиграть время и дать Элайне убежать. Именно Элайне. Не отцу, которого она всегда презирала. Не мне, поскольку меня она ненавидела, зная, что мы с нею – две стороны одной монеты и я могу сама постоять за себя. Зато Элайна, наша любительница цветов, хрупкий двуногий цветочек… Ради нее Неста готова сунуть голову в пасть пожаловавшему зверю.
Думаю, это озарение и заставило меня нацелить второй нож в шею фэйри.
– Так какую плату предусматривает Соглашение? – спросила я.
– Жизнь за жизнь, – ответил он, не сводя глаз с моего лица. – Любое неоправданное нападение людей на фэйри оплачивается жизнью напавшего. Другой платы не существует.
Мои сестры перестали реветь в голос. Наемница, которой я продала шкуры, убила фэйри только после нападения на нее.
– Я этого не знала, – честно сказала я. – Не знала про такую часть Соглашения.
Фэйри не способны врать. Он говорил так, как есть, ничего не искажая.
– Большинство смертных предпочло забыть об этой части Соглашения. – На его морде появилось нечто вроде усмешки. – Что ж, тем сладостнее нам будет тебя наказывать.
У меня дрогнули колени. Мне не выпутаться из этой жуткой ситуации. Я даже не могла попытаться сбежать – фэйри загораживал собою дверь.
– Сделай это вне дома, – сбивающимся голосом прошептала я. – Не… здесь.
Не хватало еще, чтобы сестры потом отмывали мою кровь с пола. Да и с чего я решила, что он пощадит мою семью?
Фэйри зловеще расхохотался:
– Ты что же, так легко соглашаешься принять наказание?
Я молча смотрела на него.
– За проявленную смелость я приоткрою тебе, смертная, один секрет. За содеянное тобой Притиания должна потребовать твою жизнь. Потребовать не означает непременно умертвить тебя. Улавливаешь разницу? Я – посланец бессмертного мира – могу заколоть тебя, как свинью… или же ты отправишься со мной, пересечешь Стену и проведешь остаток своих дней в Притиании.
– Что? – ошеломленно заморгала я.
Медленно, как тупой свинье, он повторил:
– У тебя есть выбор: умереть в ближайшие минуты или навсегда переселиться в Притианию, забыв о мире людей.
– Соглашайся, Фейра, – прошептал за спиной отец. – Отправляйся туда.
– Где я там буду жить? – спросила я, не глядя на посланца. – Для нас каждый уголок Притиании смертельно опасен. Уж лучше умереть сегодня, чем жить в постоянном страхе по другую сторону Стены, пока кто-то не оборвет мою жизнь еще более жутким образом.
– У меня есть владения, – тихо и с неохотой сообщил фэйри. – Я позволю тебе жить там.
– С чего это вдруг такая доброта ко мне?
В моем положении вопрос был более чем дурацким, однако…
– Мало того что ты убила моего друга! – взбеленился фэйри. – И не просто убила. Ты содрала с него шкуру, которую продала на рынке, заявив, что он заслужил такую участь. За одно это я мог бы прибить тебя, ничего не объясняя. Но я сделал тебе щедрое предложение. Неужели у тебя хватает наглости сомневаться в моем великодушии?
Мне показалось, что я прочла у него в мыслях: «Ну совершенно человеческое поведение!»
– Ты мог бы и не говорить про имеющуюся лазейку.
