«бунт», другое — «трудный, тяжелый». Путь — как лезвие бритвы. Он тяжел и труден. Иисус пришел через трудный путь, через Мариам, — это бунт, это трудно.
Величайшая трудность, с которой приходится сталкиваться, — это эго. Ананда Прем задала вопрос, и ей, должно быть, показалось, что я так или иначе немного украшу её эго, придам ей новый импульс. А я выбиваю из-под её ног землю. Это шокирует её.
Если вы — один из старых учеников, тех, что рядом со мной, то ждите многих ударов. Это единственный способ, которым я могу показать свою любовь к вам.
Вы спрашиваете: «И что, Бхагаван, вы больше не любите меня?» Теперь я начал любить вас, Ананда Прем, отсюда и тяжелая кувалда. И когда я буду любить вас сильнее, я возьму молот еще тяжелее. Иначе, зачем мне вовсе беспокоиться ударять вас? Для какой выгоды? Когда ударяешь вас, есть только две возможности: или вы примете удар и станете более понимающим, или вы сбежите от меня. Что я выиграю от этого? Или выиграете вы, или я упущу вас — для меня нет выигрыша вовсе. Есть лишь две альтернативы: или вы сбежите от меня, испугавшись очень сильно (тогда я потерял ученика), или вы станете просветленным (тогда я тоже потерял ученика). Так в чем же выигрыш? Для меня, по крайней мере, нет выигрыша. Я оказываюсь проигравшим в любом случае.
И, наконец, она говорит:
Во время наводнения в маленьком городке маленькая девочка забралась на крышу дома вместе с маленьким мальчиком.
Пока они сидели там, они заметили мужскую шляпу — котелок, который плыл по воде. Вот шляпа повернула и пошла назад. Затем снова она повернула и поплыла вниз и еще раз повернула и пошла обратно.
Маленькая девочка спросила:
— Что ты думаешь об этом котелке? Сначала плыл вниз, затем повернул и поплыл в обратную сторону.
— О, это мой отец. Он сказал: «Пусть будет ад или наводнение, а я сегодня собираюсь косить траву».
И я знаю, что Ананда Прем этого типа. Она абсолютно упряма. Я твердо это знаю. Она не уйдет, поэтому остается только одна возможность. Если она обретет способность переносить удары, которые я собираюсь нанести ей, — а это только начало, — тогда есть вероятность, что новый свет прольется в её душу.
Второй вопрос:
Это означает, что беседа имела успех. Я не имею в виду, чтобы вы запоминали её. Если вы поняли, аромат её входит в вашу душу. Дело не в том, чтобы запоминать. Здесь не университет. И никто не собирается экзаменовать вашу память, никто не собирается спрашивать вас, сколько вы запомнили.
Когда я говорю: «Размышляйте над ней», — я не имею в виду: «Повторяйте её, запоминайте её, зазубривайте её, нет». Когда я говорю: «Размышляйте над ней», — я имею в виду: «Позвольте её аромату разлиться по вашей душе».
Будда сказал, что есть три ступени в том, как слушать Будду, — три ступени. Первая — слышание; вторая — размышление; третья — жизнь. Слышание означает, что, когда вы слушаете меня, вы должны просто слушать — не думать об этом. Не комментируйте про себя: правильно, неправильно, хорошо, плохо. С вашей стороны не нужно никаких комментариев — любые комментарии будут отвлекать внимание. И вы будете упускать.
Когда я говорю «слушать», я не имею в виду «концентрироваться», поскольку, когда вы концентрируетесь, вы становитесь очень напряженными. В напряженном уме медитация невозможна. Поэтому, когда я говорю «слушайте» (первая ступень), это означает: просто будьте расслабленными, открытыми, доступными. Я пою для вас песню, пусть эта песня достигает вас и трепещет в вас. Вам не нужно беспокоиться, сможете ли вы запомнить её или нет, — смысл совсем не в этом. Когда она трепещет в вас, что-то от нее проникает в ваше существо, становится частью вас. На самом деле то, что становится частью вас, и есть настоящее знание, и вам не надо зазубривать его. Ненастоящее знание — это то, что вы зазубрили, и что не стало частью вас.
Когда студент приходит на экзамен, он помнит тысячу и одну вещь, но через три месяца, если вы спросите его, девяносто девять процентов этого уже вылетело в трубу. Как-то ему удается управиться, с великим напряжением и усилием он держит, хранит знание до экзамена. Как только экзамен окончился, он теряет то, что помнил, и все исчезает.
Можете ли вы наблюдать то же в вашей собственной жизни? Как часто вы вспоминаете то, что зазубрили в ваши университетские дни, — как часто? Если вас проэкзаменовать снова, вы все провалитесь. Вы будете не в состоянии вспомнить. Даже профессора, которые учат в университетах, провалятся, если их снова проэкзаменовать. Потому что экзамен был лишь мгновенным усилием. Но настоящее знание никогда не забывается, потому что настоящее знание никогда не запоминается. То, что запоминается, будет забыто; то, что не запоминается, не может быть забыто, нет способа забыть это.
Есть несколько вещей, которые вы не можете забыть, например, плавание. Вы не можете забыть это. Вы можете не быть на реке пятьдесят лет, но вы не забудете это, потому что вы никогда не запоминали это, оно вошло в ваше существо, оно стало частью вас. Это настоящее знание. Все, что является настоящим, становится частью вас; оно остается доступным всегда и навсегда. Нет способа забыть его. То, что я называю знанием, — это то, что не может быть забыто. Даже если вы попытаетесь забыть, у вас не получится, вы не сможете забыть.
Всмотритесь в жизнь — и вы найдете две категории, различные категории. Одна — это то, что вы должны запомнить, но что все время снова и снова забываете. Другая — это то, что вы не запоминаете, но что просто есть, есть не как память, а как часть вашего существования. Это не нужно удерживать, оно просто есть. Даже если вы попытаетесь отбросить это прочь, вы не сможете. Это настоящее знание.
Поэтому когда я говорю «слушайте», я не говорю «будьте внимательными», потому что во внимании есть напряжение. Само слово «внимание» связано с напряжением: быть во внимании, «в мании», в стремлении, в напряжении. Ваш ум сужается. Когда я говорю «слушайте», я имею в виду: будьте расслабленными, открытыми, станьте как губка. Впитывайте. Пусть все проникает в вас. Слушайте меня, как вы слушаете птиц, поющих на деревьях, или как вы слушаете шум бегущей воды. В этом смысл. Или слушайте меня, как вы слушаете музыку. Музыка не имеет интеллектуального смысла. Вы слушаете её — вы просто пьете её, вы позволяете ей проникать внутрь, вы допускаете её в глубину вашей души. И вы наслаждаетесь ею. Если кто-то спросит вас потом, помните ли вы, что за музыку вы слушали, вы не сможете сказать ничего. Вы скажете: «Я наслаждался ею, она была прекрасна, это было что-то, что волновало меня до глубины души. С её помощью я освежился, с её помощью я стал более живым, я почувствовал, что внезапная радость ворвалась в мое сердце». Но все это — лишь ощущения, которые вы испытали. Ничего не говорится о самой музыке. Слушайте меня, как музыку.
Поэтому не беспокойтесь. Если вы забыли, ничего страшного. Я говорю не для того, чтобы вы запоминали. Я здесь не для того, чтобы вы стали знающими, профессиональными учеными мужами, нет. Я здесь не для того, чтобы тренировать вашу память. Я надеюсь на рост вашего понимания. Вы можете откликаться. Вы можете откликаться на все, что я говорю, вы можете вибрировать этим. И это будет настоящее слышание. В этом заключается первый шаг.
Второй шаг — это размышление. Первый шаг, слышание, идет через дверь ума, потому что вы вынуждены использовать уши, вы вынуждены использовать механический инструмент ума. Первый шаг идет через ум. Ум допускает это, если вы не думаете. Если ум думает, он все загромождает, искривляет самыми
