Дао - путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы

Я привязалась к вам и привыкла сидеть перед вами во время беседы. Стоит кому-нибудь сесть на то, что я называю «мое место», как я вынуждена использовать все свое самообладание, чтобы не покрыться пятнами. Вы - моё всё; всё другое может уйти, но, кажется, это собственничество останется. Мне кажется, у меня нет любви и милосердия, когда кто-то занимает «мое место».

Вопрос от Дивьи.

Я упускал её в течение многих дней. Она не на своем месте. И это не имеет отношения к собственничеству. Ей не нужно беспокоиться об этом. На самом деле она нашла для себя правильную точку, поэтому ей трудно её оставить. Это не имеет отношения к «моему месту», это не имеет отношения к «мое». Когда она сидит на определенном месте, она течет. Под этим углом зрения она воспринимает меня лучше всего.

И мало-помалу каждый должен найти свое собственное место. Те, кто постоянно здесь, уже нашли свои места мало-помалу. У них будет определенный угол зрения, под которым они будут лучше воспринимать меня, определенное место, где они будут чувствовать себя более расслабленными.

Дивья нашла свое место, поэтому ей больше не нужно беспокоиться об этом. И никто не должен беспокоить её, пусть Шива заметит это. Несколько дней её не было на её месте, на её месте были другие люди, и никто не тек там. Однажды там сидел Сагар, и он сидел как вор. Виноват! Чувствовал себя неловко! Когда Дивья сидит там, она сидит как королева. Она создает вокруг себя определенное пространство.

И я тоже наслаждаюсь, когда она сидит там. Поэтому, Дивья, не нужно беспокоиться. Не видя вас там, я упускал вас.

И последний вопрос:

Я никогда не слышал, чтобы о религии говорили в такой восхитительной манере. Что вы делаете, Бхагаван?

Для меня религия — это не религия, а жизнь; для меня религия — не религия, а любовь; для меня религия — это не серьезная вещь, а веселье. Для меня религия — скорее смех, танец, пение. Не серьезная вещь.

Я не интересуюсь жизнью «после», я не интересуюсь адом и небесами, я не интересуюсь добродетелью и пороком — я интересуюсь только тем, как внедрить в вас понимание жизни интенсивной, восхитительной, потому что Бог — это восхищение.

Словоохотливый человек в кофейне демонстрировал свои способности в определении рода занятий людей. Он обошел присутствующих с большим успехом: вот адвокат, слева продавец, в углу банкир, редактор у окна.

Наконец, глаза самозваного эксперта остановились на интересном лице Муллы Насреддина, немного бледном, слегка вытянутом, с некоторым блеском в глазах. «Вот, — сказал он, — религиозный человек, проповедник».

После некоторой паузы Мулла Насреддин сказал мягко: «Вы ошиблись относительно меня, сэр. Я не проповедник. У меня просто язва желудка».

Проповедники, которых вы знали, действительно патологические люди, больные люди. Они потеряли вкус к жизни. Я учу вас этому вкусу. Я не учу вас быть против жизни, потому что для меня жизнь — это само место поклонения Богу. Я учу вас не идти против радостей жизни, но идти в них так глубоко, как это возможно. Я человек утвердительный, я говорю «да». Я не отрицательный. Я не хочу отклонять что-либо от кого-либо. Всё, что ни дает Бог, нужно воспринимать с благодарностью и живо. Для меня Бог и жизнь — это синонимы. Вот почему всё, что я говорю вам, имеет в себе иное свойство — вкус Дао, вкус жизни и любви, вкус восхищения.

«Когда я болен, — говорил мне Мулла Насреддин, развивая свои взгляды на предмет болезни, — я иду к доктору. В конце концов, доктора должны жить. Он выписывает мне рецепты, которые я несу к фармацевту. Я охотно плачу аптекарю, в конце концов, фармацевт тоже должен жить. Затем я иду домой и выливаю лекарство в канализацию. В конце концов, я тоже должен жить».

Поэтому, даже если вы идете к проповеднику или в церковь, помните, что вы тоже должны жить. Не забывайте об этом. Если даже вы принимаете их лекарство из вежливости, вылейте его в канализацию. Они должны жить, поэтому должны проповедовать. Вы должны жить — поэтому никогда не слушайте их проповедей.

Глава 7. ДЕРЕВО РАСТЕТ

3 марта 1977 года, Пуна, Индия

Цзы-си спросил Учителя:

«Что за человек Йен-ю?»

«По доброте он лучше меня».

«А Цзы-кун?»

«По красноречию он лучше меня».

«Цзы-лу?»

«По смелости он лучше меня».

«Цзы-чан?»

«По достоинству он лучше меня».

Цзы-си поднялся со своего коврика и спросил:

«Тогда почему эти четверо служат вам?»

«Садись, я скажу тебе. Йен-ю добр, но он не может сдерживать импульс, когда тот не ведет к добру. Цзы-кун красноречив, но не может держать свой язык. Цзы-лу храбр, но не может быть осторожным. Цзы-чан держит себя с достоинством, но не может отбросить чопорность в компании. Даже если бы я мог собрать добродетели этих четырех людей вместе, я бы не хотел поменять их на свои собственные. Вот почему они служат мне с чистым сердцем».

Величайшим врагом религии является не материализм, но мораль. Почему? Потому что мораль пытается навязать духовность, это и есть формирование, а религия может цвести только изнутри, она не может быть навязана извне. Отсюда мораль создает иллюзию ложной религии.

Мораль — это притворщик, мораль — это псевдорелигия. Она дает вам респектабельность, но она не дает вам понимания. Она дает вам большое эго, но она не дает вам смирения. Она дает вам почувствовать свое превосходство, но она не помогает внутреннему росту. А человек, чувствующий свое превосходство, не может расти. Он увяз в своем эго.

Мораль — это род украшения эго. Да, через мораль вы можете культивировать большие добродетели, но вы никогда не будете добродетельными. Через мораль вы можете стать очень талантливыми в определенных направлениях, но эти таланты останутся бессознательными. Мораль не может внести осознанность, потому что мораль не основывается на просветлении.

Существенное должно прийти изнутри, существенное должно вырасти, как дерево, существенное — это живое. Несущественное навязывается извне.

Прежде чем мы начнем рассматривать эту прекрасную притчу, нужно будет ясно понять четыре вещи. Первое: в жизни есть два рода единства. Одно единство — механическое, например, автомобиль.