людей!
Слуга передернул плечами, раздраженно придушил кого-то невидимого в воздухе и исполнил вышеозвученную последовательность перестукиваний. В замке что-то щелкнуло, и дверь с ворчанием отворилась, оставляя на каменном полу борозды.
Хоррибл поклонился с приглашающим жестом:
— Прошу, ваша темница… тьфу, то есть светлица, принцесса! Никак не привыкну к новой терминологии. Не так-то просто в моем возрасте переучиваться. Всю жизнь говоришь одно, а тут…
Я уже не слушала его бормотание, разглядывая новое пристанище. Содержимое вполне отвечало первому названию: осклизлые стены, забранное густой решеткой даже не оконце — отверстие для воздуха, капающая с потолка вода и узкая кровать, на которой поместится лишь половина меня. На правой стене белели нарисованные мелом палочки. Наверняка оставлены рукой предыдущего узника. В центре клетушки стоял Атрос с торчащим за ухом пионом (кажется, я видела эти цветы на картине) и с интересом следил за жирной крысой, наворачивающей вокруг него круги. Куртку он держал за кончик, перекинув через плечо, и время от времени откусывал от красного яблока, попахивающего масляной краской.
Хоррибл промчался мимо меня и выхватил у него фрукт.
— Сколько раз повторять, чтобы ты так не делал! — Слуга бережно отер яблоко о жилет и сунул в карман. — Мне что, заняться больше нечем, как прибираться за тобой еще и на картинах? Не говоря уже о твоих бесстыжих… — Он умолк, вспомнив, что рядом принцесса.
Атрос пропустил отповедь мимо ушей и ткнул в мою сторону:
— Гляди-ка, она никак в обморок собралась хлопнуться?
Хоррибл быстро обернулся и замахал ручками:
— Нет-нет, не обращайте внимания, принцесса, все это, — он обвел камеру широким жестом, — лишь вынужденная предосторожность. На случай неожиданной проверки.
Слуга достал из нагрудного кармана мелок, подошел к стене с белыми отметинами и перечеркнул самую крайнюю палочку. Стены тут же всколыхнулись и завертелись перед глазами. Неведомая сила приподняла крысу за хвост и принялась раскручивать. Лишь мы трое стояли неподвижно, неподвластные безумной круговерти. Она продолжалась с минуту, а потом резко прекратилась, и стены вернулись на место.
Я обнаружила, что нахожусь в просторной светлой, определенно девичьей и невыносимо розовой комнате: аккуратная розовая постель (почему-то круглая) под розовым балдахином, розовый туалетный столик с розовым же трюмо, розовый комод, розовые обои, розовый единорог на розовом гобелене… где они достали розовую шкуру медведя?!
Крыса обратилась в розовый пуфик и, упав на пол, мягко откатилась к стене и пристроилась в ряд таких же розовых пуфиков.
Мне тут же захотелось обратно в камеру.
Хоррибл кивнул и с гордостью огляделся.
— Миленько, правда? — сказал он довольно небрежно. Но довольный тон прямо-таки вопил: замечательно, изумительно, сногсшибательно! Да? Да??? — Я сам ее обставлял. — Еще одна пауза. Никто не ответил, и слуга продолжил: — Перелопатил гору литературы, сделал сравнительный анализ, даже провел небольшой анонимный опрос, чтобы выяснить, как обычно обставляют покои принцесс. Мнения разошлись по всем пунктам, кроме одного: принцессы любят розовое. — Он выжидающе посмотрел на меня и добавил: — Розового много не бывает. — Еще один взгляд. — Приятный такой цвет, освежающий. — Он помахал ручкой и вдохнул полной грудью, будто подгонял цвет поближе к носу. Потом приблизился к окну, увитому массивными чугунными розами на малиновых стеблях, и выглянул наружу.
Там пламенел розовый закат.
Хоть я никогда особо не любила розовый цвет, но относилась к нему спокойно. До этого момента. Я оглядела комнату и сглотнула, чувствуя, как пятки леденеют, а между лопатками проступает холодный пот. Мой личный ад…
Похоже, Атрос разделял эти чувства. Вся его бестелесная сущность содрогнулась, когда он случайно задел розовую кочергу для помешивания углей в камине. Призрак быстро отвинтил крышку фляги и сделал глоток. Лишь Хоррибл ликовал, не замечая повисшей в воздухе напряженности. Его можно было бы заподозрить в злонамеренности, если бы не эта чистая детская радость, с которой слуга оглядывал творение рук своих.
Я отвернулась, ища что-то менее розовое, на чем взгляд мог бы отдохнуть, и издала судорожный вздох: к правой стене было прислонено огромное старинное зеркало — с боков еще створки раскрывались. Я радостно бросилась к нему и припала ладонями к
