– Ну, хорош! – Дядя Коля отобрал сотовик у дяди Саши и громко заявил: – Видишь, заряд кончается? Ну, пока, старушка! Позвоню…
– Звони. Приезжай… – донеслось из телефона, и дядя Коля прервал связь.
– Поверила или нет? – задумчиво спросил дядя Коля.
– Я бы не поверил! – отозвался дядя Саша. – Ни в жисть!
– Так я бы на тебе ни в жисть и не женился! – заверил его дядя Коля и сделал еще один звонок. Дяде Мише…
Обо всем этом я знаю со слов дяди Саши и дяди Коли и не очень-то склонен доверять им. Если их послушать в отдельности, то каждый из них лично, в одиночку, спас мир. Второй же просто путался под ногами. А при очной ставке они начинают валить друг на друга ответственность за общие ошибки и промахи. Так что вы имеете дело всего лишь с наиболее вероятной реконструкцией их действий. Я же могу отвечать только за себя и частично за дядю Олега, но предупреждаю: он бессовестно врет, утверждая, что первым сказал слово «серебро»…
Примерно в это же время мы с дядей Олегом пили на фазенде чай. Применив слово «чай», я настаиваю на правдивости и точности этого определения. Водка у нас к тому времени вроде еще была, но как бы уже закончилась, а слопал нашу водку, как ни странно, казах Коля из Нижней Калиновки. А уж если быть предельно точным, то вина за это несчастье целиком и полностью лежала на плечах дяди Олега.
Коля-казах рано утром принялся ломиться к нам в калитку, умоляя придушенным голосом перевезти его через реку домой. Выглядел он сильно напуганным, говорил на какой-то жуткой смеси русского и казахского, щедро сдобренной иностранными словами, периодически страшно вращал глазами, хватался за голову и стонал:
– Он вернулся! Ужас!..
На заверения дяди Олега: «Да перевезу я тебя! Не вибрируй ты так! Вот чай допью и перевезу…» – Коля отреагировал довольно странно. Полез целоваться, клясться в вечной дружбе и неожиданно начал интересоваться, не ставим ли мы сетки на ерике Поперечном[1], выше второго поста. Уяснив, что мы чтим законы и в охранную зону Поперечки не суемся, очень за нас обрадовался:
– Хорошо! Там шайтан! Туда ездить не надо! Смерть! Очень плохо!
Работал казах Коля на третьей насосной станции ночным сторожем. Так что обычно мы встречались с ним два раза в день: вечером, когда он отправлялся на станцию спать, и утром, когда он возвращался домой, отсыпаться после работы. Передвигался Коля, как и все в низах Волги, на казанке[2] с помощью длиннющего шеста, причем кормой вперед. Такая вот местная специфика.
– А твоя-то лодка где? – поинтересовался я.
– Шлюпку я возле Сухорукова бросил. Привязал… Руки трясутся, шест удержать не могу. А на Поперечку сегодня не ездите… Там смерть…
Колю снова начала колотить крупная дрожь, и дядя Олег, добрая душа, ушел в дом, предварительно пробурчав о глюках и вреде для печени употребления неочищенного самогона. Коля еще не закончил убеждать меня в том, что «не брал в рот два дня», а дядя Олег уже вернулся с тремя стаканами и нашей последней бутылкой, вызвав нездоровый блеск в глазах Коли и мое крайнее возмущение:
– Ты че?!! Последняя!
Дядя Олег, расставляя стаканы, довольно логично возразил:
– При таком трясуне из твоей лодки все гвозди повылезут. Утопит он меня…
Коля, как бы в подтверждение этих слов, мелко закивал и вцепился в стакан мертвой хваткой. Щедрой рукой дядя Олег набулькал ему чуть ли не до краев, но, оценив скорость, с которой Коля влил «огненную воду» в свой напуганный организм, быстро плеснул водки на дно наших стаканов и, видимо раскаиваясь в содеянном, унес остатки роскоши в дом.
Занюхав выпивку сухой щучьей головой, прописавшейся на столе с весны, Коля попытался обменять свой пустой стакан на любой другой из наших, а желательно, на оба сразу. Не удалось ему это лишь по той причине, что мгновением раньше я схватил оба стакана и отскочил с добычей к двери веранды. Здесь я и передал один стакан дяде Олегу.
Для того чтобы пить водку рано утром, надо очень сильно не любить собственное здоровье. Но, с другой стороны, просто поить Колю-казаха поутру или выливать водку на землю – преступление. В полных тоски глазах Коли мелькнула острая боль, когда мы с дядей Олегом дружно опрокинули в себя жидкость, которую он уже считал своей. Он судорожно втянул воздух, вытащил из моей пачки «Примы» сигарету и закурил. Постепенно алкоголь смыл с его лица слишком явные признаки пережитого ужаса, Коля перестал дрожать и дергаться, только смотрел все время в одну точку, куда-то под стол. Заметив эту положительную динамику, дядя Олег,
