одновременно открывая огонь – дистанция быстро сокращалась, самое время пристреляться.
Пятнадцать дюймов – не восемнадцать, но громыхают они тоже неплохо. Уж на что Лютьенс был привычен к подобному, но все равно первый выстрел больно ударил по ушам. Впрочем, только один раз – чай, не дети, слушали такое постоянно. А уже через минуту с разведчика сообщили о перелете. Оставалось взять поправку. Адмирал довольно осклабился. Вот так, радары радарами, а визуальное наблюдение все же остается более верным.
С пятого выстрела «вилка», с седьмого – накрытие, и вот уже «Бисмарк», чуть довернув, работает всем бортом. Остальные тоже не отстают, выбрав для себя соответствующие мишени. Теперь дело за статистикой, и вот, после четвертого залпа первое попадание. С мостика немецкого линкора это не различить, а вот летчики, сообщившие об успехе, хорошо видели, как на палубе, в носовой части «Ямато», расплескалось пронзительно-красное пламя. А потом из образовавшейся на месте попадания дыры повалил густой, едкий дым. Внушительно выглядящая на бумаге, но отнюдь не самая качественная, сказался вечный цейтнот по ресурсам, броня не выдержала удара бронебойного снаряда, и теперь в недрах корабля, правда, неглубоко, медленно разгорался первый в этом бою пожар.
Вокруг японского флагмана один за другим поднимались водяные столбы. Ямомото тоже приказал открыть огонь из всех орудий. А эскадра Лютьенса тем временем распалась на три группы, и каждая из них шла собственным курсом. Теперь японскому командующему предстояло выбирать, с которой схватятся его наиболее мощные корабли, а какие сойдутся с отставшими. И делать это приходилось наугад – на радарах можно было различить лишь то, что идущие с начала боя тремя колоннами немецкие корабли начали менять курс. Состав же каждой из этих групп оставался для японцев тайной.
Наблюдающий за ходом боя (из рубки, конечно, из рубки – как только обстрел усилился, он удалился под броню), Лютьенс усмехнулся. Ну вот, японский адмирал оказался достаточно предсказуем. В качестве цели он выбрал самый многочисленный отряд. Что же, они это предполагали изначально. Сейчас Жансулю придется несладко, но, можно надеяться, он выдержит. Из пяти его линкоров три – одни из самых защищенных кораблей в мире. Должны выдержать. Какое-то время. Остальным же за купленные таким образом минуты надо в лепешку разбиться, а нанести противнику урон, от которого тот не оправится. А значит, ход – до полного, и вперед. Надо успеть схлестнуться с «Конго» до того, как это сделают собственные линейные крейсера.
«Ямато», «Мусаси» и «Синано», атакуя Жансуля, корабли которого вели сейчас огонь из всего, что могло достать до противника, все более отклонялись к западу. Вторая группа повторяла их маневр, ловко «срезая» угол, и было ясно, что флагмана она все же догонит. Впрочем, Лютьенс и не пытался протиснуться между двумя вражескими колоннами, самоубийцей он не был. Его курс вел навстречу врагу – но встреча должна была пройти так, как он сам этого желал. И потому «Бисмарк» сейчас показывал все, на что способны были его машины. После длительного перехода, разумеется, меньше, чем на мерной миле, но все равно малость побольше, чем мог выдать противник. И все равно, прежде чем совершить задуманный маневр, предстояло выдержать вражеский огонь. Испытание не для слабонервных…
А тем временем, орудия продолжали реветь, и отнюдь не безрезультатно. В Ямато попали уж восемь снарядов, два из которых были аж шестнадцатидюймового достоинства. Правда, еще два, с бывших английских кораблей, имели калибр всего четырнадцать дюймов. Эффективность их оказалась ожидаемо невелика, и один из них, ударив под неудачным углом, не смог даже пробить броню. Так, огромная то ли вмятина, то ли царапина, жуткая с виду, но совершенно безвредная. Но, в любом случае, «Ямато» досталось. Пожар в носовой части, правда, удалось потушить, зато в развороченных надстройках пламя бушевало вовсю. Металл в некоторых местах накалился докрасна, повсюду лохмотьями слезала ставшая от жара пепельно-серой краска. За кораблем тянулся густой шлейф вонючего черного дыма, однако ход он не снижал, руля слушался уверенно, и орудия не пострадали.
Двум другим линкорам тоже досталось, хотя и не так сильно. «Мусаси» получил два снаряда, «Синано» три. Не смертельно, пускай и весьма неприятно. Над «Синано» дым поднимался едва ли не гуще, чем над флагманом – что-то у него там сильно горело и, несмотря на все усилия групп борьбы за живучесть, гаснуть пока не собиралось. У «Мусаси» временно вышла из строя одна из башен главного калибра – снаряд английского образца вновь не смог проломить броню. Повезло – ударил под углом в лоб башни, а там шестьсот пятьдесят миллиметров стали. Тем не менее, контужены были все, кто находился внутри, и возобновить стрельбу башня смогла лишь минут через десять. Но и японцы не остались в долгу.
Первым под удар закономерно угодил флагманский корабль адмирала Жансуля «Ришелье». По нему в начале боя, прежде чем японские корабли распределили между собой цели, огонь велся особенно интенсивно, так что вопрос поражения цели упирался лишь во время и затраченные усилия. Восемнадцатидюймовый снаряд ударил позади надстроек в одну из башен среднего калибра. Рвануло так, что солнцу стало жарко. Башню попросту раскололо пополам, стволы шестидюймовых орудий разлетелись, вращаясь, будто городошные биты, не хуже этих бит сметая все на своем пути. Пламя взлетело выше мачт, но, к счастью, детонации погребов боезапаса не произошло и корабль остался в строю.
