довольно почтительном расстоянии, вполне благополучно «косил» под мирный траулер. Однако 9 мая судну было необходимо приблизиться к зоне боевых действий, и в итоге «Нарвал» был обстрелян «Харриерами», вынужденно лёг в дрейф, команда (включая офицера аргентинской разведки) была взята в плен.
В нашем же случае, поскольку восточное направление для англичан было менее угрожаемое, «Нарвал», не включая навигационной РЛС, ориентируясь лишь по пеленгации радиопереговоров между британскими кораблями, сумел подкрасться незамеченным. Но к тому времени уже наступил рассвет, позволив установить визуальный контакт, классифицировав обнаруженные корабли как суда снабжения.
Наконец бритты всполошились, запросив принадлежность нарушителя.
Поняв, что и так зашёл далеко, капитан траулера повернул назад, не забыв просветить локацией вглубь ордера англичан, выявил ещё метки на радаре.
А далее история повторилась. На приказ лечь в дрейф аргентинцы не подчинились. «Харриеры» обстреляли из пушек и сбросили бомбу, повредив судно, убив одного матроса и ранив двенадцать.
Офицер разведки капитан-лейтенант Г. Льянос отправил сообщение об обнаруженных кораблях в штаб, а экипаж покидал тонущее судно. Однако «Нарвал» продолжал оставаться на плаву, и высаженная с вертолёта досмотровая команда английского спецназа обнаружила доказательства разведывательной деятельности траулера. Британцам достались шифровальные книги, инструкции, справочные документы, но плененный капитан-лейтенант если что-то и знал об операции, то стойко молчал.
Второй ориентир выдал «Боинг-707». Опасаясь попасть в зону действия дозора ПВО, экипаж «Боинга» тем не менее обозначил северо-западную границу эллипса, в которую было растянуто британское соединение.
Не стала совершать каких-либо обходных манёвров подлодка «Сан-Луис». Командир подлодки Фернандо Аскуэта, понимая, что может просто не успеть, рассудил: пусть тихо, медленно, но верно! Поэтому шла лодка на узлах малошумных и неторопливых, но сумела ещё до контрольного времени передачи сигнала миновать первый обнаруженный акустиками эсминец противника.
На тот момент, когда таймер дотикал до нужного времени и зуммер предупредил о необходимости выхода «Сан-Луис» на связь и передачи данных, фрегат «Эрроу», выполнявший функции корабля противолодочной обороны (ПЛО), запеленговал подозрительные шумы, и за субмарину активно взялись. Поднятые с «Гермеса» вертолёты ПЛО сыпанули глубинными бомбами. В таких условиях всплывать было смерти подобно. Поэтому Фернандо Аскуэта решил, что если и совершать такой самоубийственный шаг, то только обнаружив и передав в штаб координаты главной цели – авианосцев.
Надо сказать, что британцы никак не предполагали, что отслеживаемая субмарина продолжит следовать вглубь ордера. Сказалось и успешное применение средств гидроакустического противодействия – аргентинским подводникам удалось разорвать гидроконтакт с кораблями ПЛО противника, неумолимо продвигаясь в центр боевого построения англичан. Но они безнадежно опаздывали.
Ударное соединение, включающее русский атомный крейсер и аргентинский эсминец сопровождения, «перевыполнило план», выйдя в зону пуска ракет на сорок минут раньше, продолжая сокращать дистанцию до невидимой цели, курсирующей где-то там за грядой Фолклендских островов, за горизонтом, за темнотой ночи.
На ГКП снова главенствовал Терентьев, нервно поглядывающий на хронометр, – информация была неполной, запаздывала, а время тикало, приближая рассвет.
Подготовка к ракетным стрельбам всегда происходила тягуче. Анализировались входящие данные, которые поступали не единовременно, происходило уточнение и корректировка, строилось компьютерное моделирование.
Специалисты ракетного дивизиона оценили это как некий вызов своему профессионализму – не имея идеально точного целеуказания, зная лишь построение ордера, имея конкретные электронные данные авианосцев (приоритетно тип «Инвинзибл», но на крайняк сойдёт и «Гермес»), рассчитать полёт и запрограммировать головку самонаведения П-700 так, чтобы ракета, не достигая действия ПВО кораблей дозора, «упала» за радиогоризонт, минуя эти корабли прикрытия на сверхмалой высоте, игнорируя их как «цели», но вышла к главному – ядру соединения.
Но данных по-прежнему было слишком мало для уверенного пуска ракеты.
Солнце уже взошло, просто его не было видно за устилавшими горизонт тучами. Время гнетуще тянулось – операция срывалась. Почти вслух, сквозь сжатые зубы матерился Скопин, который не спал всю ночь, но, конечно, не ушёл с боевого поста в такое ответственное время.
Виноватыми выглядели аргентинские офицеры, также присутствовавшие на командном пункте крейсера.
Терентьев просто обязан был сохранять невозмутимость, но судя по тому, как двигались на его скулах желваки –