Темновато все-таки было. Первого, промахнувшись, Хильда ударила в печень, второго уже нормально – под сердце. А первого пришлось по горлу, чтоб не орал, не пугал народ. Глупые бычки. Они-то, бедолаги, всерьез думали, что весь мир крутится вокруг них. Пацан сказал – пацан сделал. Вообще, девчонок «быки» за людей не считали. Тем более – за опасных врагов. Вот и просчитались – в том мире, откуда явилась Хильда, лить человеческую кровь, защищаясь, вовсе не считалось предосудительным. Скорее – наоборот. И уж, тем более – кровь врагов. А эти двое были отнюдь не друзья – точно! Еще и сами напали. Убить! Запросто и без всяких проблем. Лег-ко!
– Славные воины, славные, – готская красавица с улыбкой покрутила в окровавленных руках ножик. – А кинжал-то у вас плохой. Выкинуть? Или все ж пригодится?
Поставив аккумулятор в траву, Родион вытер пот и, глянув на возившуюся во дворе у рукомойника супругу, озадаченно вытаращил глаза:
– Ты что это делаешь, милая?
– Кинжалец мою, – повернув голову, мягко улыбнулась Хильда. – А тебя я давно заметила – не умеешь ты неслышно ходить.
– Постой, какой еще кинжалец? – уже предчувствуя что-то недоброе, нервно спросил молодой человек. – И… и почему ты вообще – голая? Ну, нагая почему?
– Так платье-то разорвали, – резонно пояснила супруга. – А старую одежку я выкинула – вот и нечего одеть. Да и некогда – кровь застынет, потом не отмоешь.
Рад покусал губу:
– Господи… Какая еще кровь?
Не торопясь вымыв нож – увесистую, с наборной зэковской ручкой финку, Хильда провела муженька, показала – откуда взялась кровь.
Тот, как стоял у порога, так и сел, только что не в кровавую лужу. Присвистнул:
– Ну, и дела, однако. Откуда здесь эти паразиты взялись-то?
Нагая красавица повела плечом:
– А я почем знаю – откуда? Это ж не мой край. Ворвались в дом, снасильничать хотели… думали – боги им помогут. Не помогли.
– Я вижу, что не помогли, – глядя на два аккуратно уложенных в рядок трупа, задумчиво протянул князь.
Прямо там, на пороге, и посидел, подумал, а потом махнул рукой:
– А и черт с ними, все равно уходить.
– Уходить? – Хильда окатила муженька сверкающей бирюзовой волной удивленного взгляда. – Куда?
– Домой, люба. Людям там плохо – гибнут. На нас с тобой вся надежа осталась.
Девушка накрутила на палец длинный, сверкнувший белым золотом, локон и, опустив глаза, справилась:
– Это тебе Влекумер-навий сказал?
– Он, – не стал таиться Рад.
– Он и мне снова снился. Говорил, мол, гунны черную смерть принесли, Аттилой-рэксом насланную. Мстит рэкс за корону… причем ведь не за свою, за чужую. Бургундский венец этому гуннскому проходимцу не должен был принадлежать!
– Однако мертвец его обратно получить хочет.
– Хочет – вернем, – неожиданно согласилась Хильда. – В венце том никакой силы давно уже не осталось. Влекумер, хоть и гнусен, но сейчас говорит правду – я это чувствую, сердцем чую.
Радомир живо вскочил на ноги:
– Тогда одевайся скорей… Старая-то наша одежка где? Ну, та, в которой мы… Тоже выкинула?
– Не. Постирала – в амбаре висит.
– В каком еще амбаре? А, в гараже… Ладно, – молодой человек посмотрел на трупы. – Оставлять их тут нельзя, да и кровь замыть надо – иначе доктору Юре ох как плохо придется. Куда б их деть-то?
– Там, за жилищем – опушка. Кусты растут, никого нет.
Рад бросился к окну и довольно хлопнул рукой по подоконнику:
– А ведь верно, милая! Там их и закопаем. Только быстрей все делать надо.
Долго ли, коротко ли, а провозились часа тричетыре. Пока Радомир копал на пустыре яму, пока трупы вытаскивали, пока замывали кровь. Закопали, правда, быстро, а сверху еще и завалили щебнем да старыми кирпичами. За всеми хлопотами князь совсем позабыл притащенный аккумулятор на зарядку поставить. Позабудешь тут…
