видите, как подобно облакам, плывут ваши сны. Они словно река, всегда плывут: это сплошная среда. То, что способно это видеть, есть сознание.
Главная задача йоги — достичь того, что нельзя превратить в объект, что остается неизменным, лишь вашей субъективностью. Вы не можете видеть это, потому что это как раз то, что видит.
Вы не можете дотронуться до этого, потому что все, до чего вы можете дотронуться, — не вы. Уже оттого, что вы можете дотронуться до этого, оно удаляется от вас. Это сознание, которое всегда неуловимо и всегда отступает, и что бы вы ни делали для того, чтобы прийти к этому сознанию, каждая ваша попытка пойдет прахом. Вся йога — о том, как прийти к этому сознанию.
Быть йогом значит стать тем, чем вы можете стать. Йога — это наука о том, как успокоить то, что следует успокоить, и пробудить то, что можно пробудить. Йога — это наука, которая разделяет то, что не является вами, и то, что является вами, с тем, чтобы четкое разделение позволило вам увидеть себя в первоначальной чистоте. Стоит вам получить мимолетное впечатление о вашей природе, о том, кто вы есть, как весь мир меняется. Потом вы можете жить в этом мире, и мир не приведет вас в смятение. Ничто потом не сможет рассеять вас — вы сосредоточены. И вы можете куда угодно двигаться и останетесь неподвижными, потому что достигли и коснулись вечного, которое никогда не двигается, которое является неизменным.
Сегодня мы начинаем третий шаг сутр йоги Патанджали, «Вибхути Пада». Это очень значимо, потому что последний, четвертый, «Кайвалья Пада», будет шагом достижения плода. Этот же третий шаг, «Вибхути Пада», является пределом того, что касается техники, того, что касается методов. Четвертый шаг будет просто выходом всего усилия. Кайвалья означает одиночество, абсолютную свободу наедине с собой, вне зависимости от кого-либо или чего-либо. Вы настолько удовлетворены, что вас более чем достаточно. Это задача йоги. В четвертой части мы будем говорить только о плодах, но если вы пропустите третью, то четвертую часть вы понять не сможете. Третья часть — это основа.
Если уничтожить четвертую главу сутр йоги Патанджали, то ничто не будет уничтожено, потому что каждый, кто сможет достичь третьей, четвертую достигнет автоматически. Четвертую можно опустить. Она, фактически, не является необходимой, поскольку говорит о конце, о цели. Каждый, кто идет по пути, достигнет цели, не нужно говорить о ней. Патанджали говорит о ней, чтобы помочь вам, потому что ваш разум хотел бы знать: «Куда вы идете? Какова цель?» Ваш разум хотел бы быть уверенным, а Патанджали не верит в доверие, веру, убеждение. Его занимает только наука. Он просто дает проблеск цели, но вся основа, весь фундаментальный базис находится в третьей части.
До настоящего момента мы готовились к этой Вибхути Пада, пределу средств. До настоящего момента мы обсуждали в двух главах средства, которые помогают, но те средства были внешними. Патанджали называет их «бахиранг», «на периферии». Сейчас эти три — дхарана, дхьяна, самадхи — концентрация, медитация, самадхи — эти три он называет «антаранг», «внутреннее». Первая пятерка готовит вас, ваше тело, ваш характер — вас на периферии — для того, чтобы вы могли двигаться внутрь. И Патанджали двигается шаг за шагом, это последовательная наука. Это не внезапное озарение, это путь постепенности. Он ведет вас шаг за шагом. Первая сутра:
Объект, субъект и то, что лежит за ними, — три вещи, которые следует помнить. Вы смотрите на меня: я — объект; тот, кто смотрит на меня, — субъект. И если вы становитесь немного более восприимчивыми, вы можете видеть себя смотрящими на меня. Просто попытайтесь. Я — объект. Вы смотрите на меня. Вы — субъект, смотрящий на меня. Вы можете стоять около себя. Вы можете видеть то, что вы смотрите на меня. Это запредельность.
Сначала человек должен сосредоточиться на объекте. Концентрация означает сужение разума.
Обычно разум находится в постоянном движении. Тысяча и одна мысль передвигаются словно толпа, чернь. Среди такого множества объектов вы совершенно сбиты с толку. Среди такого множества объектов вы двигаетесь одновременно во всех направлениях. Среди такого множества объектов вы всегда в состоянии умопомешательства, словно вас тянут отовсюду, и это никак не может кончиться. Вы идете влево, и что-то тянет вас вправо; вы идете на юг, и что-то тянет вас на север. Вы никогда никуда не идете, это просто энергия беспорядка, водоворот, постоянное смятение, тревога.
Это состояние обычного разума — объектов так много, что субъективность почти закрыта ими. Вы не можете почувствовать, кто вы, потому что вы так сильно озабочены столь многими вещами, что у вас нет промежутка, чтобы смотреть в себя. У вас нет этой неподвижности, этого одиночества. Вы всегда в толпе. Вы не можете найти место, угол, где вы можете соскользнуть в себя. И объекты: каждая мысль просит внимания и делает это непрерывно, настаивая, чтобы внимание было обращено именно к ней. Это обычное состояние. Это почти умопомешательство.
На самом деле, делить людей на сумасшедших и не сумасшедших некорректно. Отличие лишь в степенях. Это не из-за качества, это только из-за количества. Может быть, вы на девяносто пять процентов сумасшедший, а он ушел дальше — сто один процент. Просто понаблюдайте за собой. Много раз вы пересекаете границу: в злобе вы становитесь сумасшедшими, — вы совершаете поступки, а ведь даже не могли представить себе, что способны на такое. Вы совершаете поступки, о которых позже сожалеете. Вы совершаете поступки, о которых позже говорите: «Я был не в себе, делая это». Вы говорите: «Словно кто-то заставил меня сделать это, словно я был одержим. Какой-то злой дух, какой-то дьявол заставил меня сделать это. Я никогда не хотел этого делать». Вы все также много раз пересекаете границу, но снова и снова возвращаетесь к вашему нормальному состоянию сумасшествия.
Понаблюдайте за любым сумасшедшим. Люди всегда боятся смотреть на сумасшедшего, потому что, смотря на сумасшедшего, вы, вместе с тем, понимаете свою собственную ненормальность. Это происходит тут же, поскольку вы видите: все различие в степенях, он оторвался от вас немного вперед, но вы следуете за ним, вы все так же стоите в той же очереди.
Однажды Вильям Джеймс отправился в сумасшедший дом, по возвращении он был очень грустен, лег под одеяло. Его жена ничего не могла понять. Она спросила:
— Почему у тебя такой грустный вид? Он был счастливым человеком.
Он ответил:
— Я был в сумасшедшем доме. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что невелика разница между мной и этими людьми. Разница есть, но небольшая. Временами я также перехожу границу. Иногда в злобе, иногда в похоти, иногда в тревоге, депрессии. Я также перешел границу. Вся разница, кажется, заключена в том, что они застряли и не могут вернуться, а я все еще несколько подвижен и могу вернуться. Но кто знает? Когда-нибудь моя подвижность может потеряться. Наблюдая за теми сумасшедшими в лечебнице, я осознал, что они — мое будущее. С тех пор я чувствую тяжесть на душе. Потому что на пути, по которому я двигаюсь, я рано или поздно обгоню их.
Просто наблюдайте за собой и наблюдайте за сумасшедшим: сумасшедший все время говорит с собой. Вы тоже говорите. Вы говорите незаметно, не столь громко, но если кто-нибудь станет правильно следить за вами, он сможет увидеть движение ваших губ. Даже если губы не движутся, вы говорите внутри. Сумасшедший говорит немного громче, вы говорите тише. Разница в количестве. Кто знает? В любой день вы можете говорить громко. Просто остановитесь на тротуаре и понаблюдайте, как люди входят и выходят из офиса. Вы почувствуете, что многие из них говорят внутри, жестикулируя при этом.
Даже люди, пытающиеся вам помочь, — психоаналитики, терапевты — в том же положении. На самом деле, психоаналитики чаще сходят с ума, чем люди иных профессий. Ни одна другая профессия не способна сравниться с психоаналитиками по склонности к сумасшествию. Возможно, это происходит оттого что, живя бок о бок с сумасшедшими, мало-помалу они сами теряют страх перед возможностью сойти с ума. Мало- помалу промежуток смыкается.
Я прочел такой анекдот:
Один человек пришел на прием к своему участковому врачу.
— У вас летают мушки в глазах? — осведомился врач.
— Да, доктор.
— Голова часто болит? — продолжил врач.
