шкафов.
– Что здесь делали, Айво?
– Кто ж его знает, Ричи? Ты такие вопросы задаешь… Но, похоже, в технологическом блоке работали сравнительно недавно – недели две назад, не больше.
Блумберг покачал головой и заглянул в самый дальний конец блока:
– Эй, а здесь какой-то люк!
– Стой, Айво, не трогай его, не открывай! – плавно подлетел к нему Сноу. – Подожди.
Блумберг резко отдернул руку и вопросительно посмотрел на Ричарда:
– Что еще случилось?
– Коллеги, есть информация! – Волков шел в их сторону, глядя на светящийся монитор МИППСа. – Господин майор во многом прав. Но не во всем. Ограниченная коллекция «Миллениум» фирмы «Ларк» продавалась эксклюзивно в одном-единственном магазине Бриза. Так как при покупке на сумму свыше ста кредитов автоматически фиксируются данные покупателя, то вот вам итог: в течение последних трех месяцев продано двести двадцать пар обуви, и пятеро из счастливых обладателей кроссовок сейчас находятся на Тетраэдре. Среди них – Лоик.
– Лоик? – одновременно воскликнули Ричи и Айво.
– Да, Барбара Лоик, – ответил капитан и опустил коммуникатор.
– Да у нее размер… совсем маленький – тридцать пятый или тридцать шестой, не больше!
– Верно, я тоже помню – она ходит в замшевых мягких мокасинах и размер не больше тридцать шестого! – поддержал Ричард коллегу.
– Значит, покупала не себе! Потому что размер купленной ею пары тоже зафиксирован: сорок третий, – уточнил Волков.
– Черт побери! Капитан, а можно узнать, какой размер носит Бонне?
– Нет ничего проще, господин Сноу. Сейчас я свяжусь в пунктом выдачи спецобмундирования, и все прояснится.
Через несколько минут получили ответ: Бонне носит обувь сорок третьего размера.
– Ну, вот видите, капитан, все оказалось довольно просто, – подмигнул ему Сноу. – Теперь и проверять больше ничего не надо – и так ясно, что здесь орудовал главный инженер.
– Ричи, пока у нас только косвенные доказательства и никаких прямых улик! – покачав головой, пробормотал швед.
– Согласен, Айво, но вероятность, что это все-таки Бонне, растет! Интересно, чем же он тут занимался?
– Ричи, чем он тут занимался – хороший вопрос, но вот у меня в запасе специально для тебя есть другой, не менее забавный: а как он попадал в мастерскую, минуя тамбур? Вход в лабораторию с поверхности астероида один – через тамбур или шлюз, называйте, как хотите.
– Что-что? – одновременно переспросили Сноу и капитан. – Минуя тамбур?
– Вы прекрасно все поняли, не валяйте дурака. Следы «Миллениума» обнаружены только в технологическом блоке, больше нигде их нет. У входной двери в коридоре были следы?
– Нет, – мотнул головой Ричи.
– Ну вот, не перелетел же он сюда по воздуху! МГА здесь нет.
– Просто тут дроиды не убирались, а в других местах смахнули пыль вместе со следами, только и делов.
– Ричи, станция на Одиноком утесе законсервирована, причем давно и полностью. Дроиды не убираются тут нигде.
– А как тогда? – спросил Волков.
Айво лихорадочно набрал что-то на МИППСе, подождал, потом поднял озадаченный взгляд на коллег:
– Если не считать сегодняшнего дня, то, согласно главному компьютеру лаборатории, входной шлюз открывался последний раз почти год назад.
– Год назад… – задумчиво повторил капитан, пытаясь что-то вспомнить. Потом брови его поползли вверх. – Я прибыл на Арктур год назад.
– На верфи ничего тогда не случилось? – Блумберг опять взглянул на монитор МИППСа. – Точнее четырнадцатого мая 2274 года?
– Мая, мая… – шевелил губами Волков. – Минуточку! Уехал полковник АНБ Сэм Бридж! Ах, нет, это произошло в марте. Точно помню. А двадцатого мая я прилетел на Тетраэдр…
– Что нам это дает? – задумчиво спросил Ричард. – Подождите, подождите, а когда умер этот, как его… ваш предшественник?
