– Профессор, это значит, что у меня не может быть документов, о которых вы говорите, в силу специфики задания.
– Тогда сожалею, но я не вижу смысла в продолжении нашей беседы, – неожиданно жестко ответил Блэйк. – Хоть я и знаю вас, мадам, но допрашивать себя без санкции не позволю. До свидания.
– Подождите, подождите, профессор! Вы же меня действительно хорошо знаете. Какая вам разница, где я работаю…
– Чтобы ставить такие вопросы, надо иметь соответствующие полномочия! А посему – прощайте! Я еще подумаю, не поговорить ли мне самому с господином… как его… Сноу! А то вокруг всего этого какая-то нездоровая свистопляска начинается. Надо ее придушить в зародыше!.. А что тянуть? Сейчас прямо и свяжемся…
– А вот это зря, профессор. Не надо этого делать.
– Это почему же?
– Потому что я хочу услышать ответ на очень простой вопрос: что за прибор вы сегодня видели? Вы находите в моем вопросе какой-то подвох?
Блэйк снова взял чашку в руку и подошел к окну:
– Вроде бы нет, дорогая моя, но подозрительно это все.
Он нажал кнопку и одна из створок панорамного окна открылась. С улицы в лицо ударил тугой поток теплого влажного воздуха. Над океаном собирался очередной шторм. Где-то в коридоре с грохотом хлопнула от сквозняка дверь.
– Согласна. Поясню. Моя контора ведет то же дело, что и контора Сноу. Но он, как вам должно быть известно, спецагент КОНОКОМа – Контактной объединенной комиссии Земли. Любой артефакт, который попадает им в руки, надолго, если не навсегда, оседает в их хранилищах. Не сомневаюсь, что вы попросили его отдать вам прибор, а он отказал, сказав, что передаст его вам позже. Скажите, что было не так!
– Да, все так и было… А что, вы мне отдадите прибор?
– Я отвечу на этот вопрос, но и вы скажите мне – что вы видели сегодня?
Блэйк выпил кофе и поставил чашку на низкий – на уровне колен – подоконник.
– Похоже, что я соприкоснулся с технологией, намного опережающей наши возможности. Отсюда я делаю вывод, что прибор, способный почти мгновенно запускать в организме человека регенерационные процессы, – продукт неземной медицинской науки. Вас устроит такой ответ?
– Вполне.
– А теперь скажите: вы, именно вы, а не КОНОКОМ, отдадите мне этот прибор? Я могу на это твердо рассчитывать? Вы же понимаете, как важно…
– Да, профессор, вы можете на меня рассчитывать, но сначала мне придется…
Женщина резко подняла руку, и Блэйк почувствовал, что ноги у него стали ватными. От сильного порыва распахнулась дверь кабинета, и ветер сильно ударил в грудь. Профессора качнуло назад, он попытался схватиться за раму окна, но споткнулся о низкий подоконник.
– Профессор!!! – услышал он негромкий вскрик и с ужасом осознал, что летит в бездну.
Фигура в темном комбинезоне подскочила к окну и выглянула, но в темноте ночи внизу ничего нельзя было разглядеть. Тогда женщина подошла к столу, нашла небольшую консоль связи с отделениями АМЦ и нажала кнопку вызова. В следующую секунду незнакомка взмахнула рукой и исчезла в белесой беззвучной вспышке.
В опустевшем кабинете под напором ветра створка огромного окна открылась настежь и гулко ударилась о раму. На стекле блеснули отсветы городских огней Бриза.
С трудом дождавшись окончания процедуры стыковки спейсфлаера с Тетраэдром, Сноу и Блумберг вскочили на МГА и помчались что было духу к Волкову. Капитан встретил их, выходя из своего кабинета:
– Здравствуйте, у меня для вас неприятная новость.
Ричард и Айво соскочили с гравитационной тележки и замерли:
– Что случилось, капитан?
– Профессор Блэйк найден около своей клиники.
– Что? Что с ним, он жив? – схватил Волкова за рукав Сноу.
– Да, но находится в реанимации, – ответил русский. – По предварительным данным – выпал или был выброшен из окна своего кабинета на двенадцатом этаже. Сработала магнитная ловушка между первым и вторым этажами. Профессора отбросило в кусты. Он без сознания. Сейчас заседает консилиум.
